– Провожу? – то ли спросил, то ли сообщил.

Капа пожала плечами, мол, всё равно, тем более что «провожать» – громко сказано. Ходу всего две минуты, дом примыкал к школе. У подъезда притормозили и, не успела Капа бросить небрежно «пока», как он неожиданно сказал:

– Капа, ты мне нравишься. Давай встречаться?

Что? Она замерла на месте. Растерялась. Первое в её жизни признание. Признание, которое должно стать невероятным событием. Как так? Быть не может! Этот придурок его испортил. Влез куда не просили. Капа закусила губу и грубо ответила:

– Нет! Никогда!

Развернулась и убежала, как от чумы. Дома, зарывшись в подушку, расплакалась злыми слезами, в мгновение ока перелетев на другой полюс ощущений – от невероятного счастья к полному отчаянию. Первое в своей жизни признание она услышала от самого отстойного парня из всех возможных. «Почему? Почему не Пахом? Почему этот дурак? Почему у меня всё не как у людей». Трагедия вселенского масштаба, никак не меньше.

Капа всхлипывала и мучила подушку. Она пока не знала, насколько прекрасно это время, когда всё проживается сегодня, как в последний раз, потому что до завтра дальше, чем до Марса. Жизнь чувствуется длинной-предлинной, тридцатилетние стариками, а каждый день таким плотным, что можно лепить из него, как из глины. Время послушно укладывается строчками в дневнике и надеждами в сердце. И никакое несчастье не длится вечно.

СТ: DelaneyBailey – FinishLine

Серия 3.

Иван проснулся задолго до будильника. Слоняясь по квартире, как зомби после апокалипсиса, никак не мог собрать себя во что-то, имеющее форму. Мысли разбегались, чувства расползались, всё пребывало в состоянии броуновского движения. Понять Ивана не сложно, кто бы смог трезво мыслить в такой ситуации. Но кое-что он всё-таки понимал – Капа опять попала в беду. Как тогда в лесу, она снова заблудилась и рядом нет никого, кто мог бы её вывести. А он снова, как и тогда, не может обнаружить своё присутствие. Жизнь любит спирали, закручивает в них нерадивых учеников, пока те не сподобятся решить свои задачи, заменив спираль другой фигурой. Сделав виток, она снова расставила их согласно знакомой мизансцене. То, что Капа в беде, он понял сразу, по едва заметной грусти в глазах, по преувеличенному энтузиазму, и по тому, как схватилась за него, будто за соломинку. «Капа, Капа, в каком лесу ты заблудилась на этот раз?».

Иван, наконец, остановил себя напротив зеркала.

– Соберись! – сказал своему отражению и пригрозил кулаком.

– Эй…

Капа попробовала голос ещё раз:

– Ау… я заблудилась?

С ветки вспорхнула птица, лес безмолвствовал.

– Неужели я так далеко ушла?

Страх накатил внезапно, как волна в океане, и опрокинул. Капа охнула и схватилась за дерево, затем за телефон. Сети не было, она и так это знала. Только сейчас стало доходить, что уже давно не понимает куда идёт. Вернее, уже давно должна была вернуться, но этого не происходило. Лес казался совершенно незнакомым, к тому же, времени прошло прилично, день плавно двигался к закату. Она похолодела от страха.

– Эй! – крикнула уже значительно громче, но голос увяз среди деревьев. – Я тут!

Что делать? Вопить во всю глотку было стыдно, засмеют потом, как пить дать. Капа села на корточки и заплакала.

– Мурина, это ты? Чего раскричалась?

Капа подняла голову и увидела спасителя. Она подскочила и вцепилась в него, будто проверяла не галлюцинация ли перед ней.

– Му… Мурашка? Я тут немного… ну… устала просто, – признаваться в своём страхе не хотелось. – Но всё в порядке. Пойдём! Куда нам?

– Я не знаю.

– В смысле? Где наши?

– Я же сказал, не знаю. Я заблудился.