Одиллия вернулась домой вечером, когда по переулкам разлился тусклый свет фонарей.

– Где ты была? – строго спросил отец, едва Одиллия переступила через порог. – Мать себе места не находит, а ты так себя ведёшь?

Не дослушав его гневную тираду, дочь заперлась в детской и не впустила даже маму, которая принесла ей ужин. Людмила Александровна успокаивала её, просила открыть, умоляла рассказать о несчастье, случившемся в день рождения, но девушка молчала, как и велел Стас.

На следующее утро она увидела мать в комнате сестры. Оди остановилась в дверном проёме, наблюдая за плавными движениями мамы, которая разбирала высохшую одежду.

– Одетта скоро вернётся, она не может пропасть навсегда, – сказала мама, потом сложила вещи в комод.

В её голосе было столько надежды и страдания, что Одиллия, не выдержав, убежала в комнату, забилась в шкаф и вопила, зажав во рту шерстяную кофту.

Потом были поиски. Долгие и мучительные. Людмила Александровна взяла отпуск и даже организовала небольшой отряд волонтёров для поиска пропавшей дочери. Она просила и Одиллию присоединиться к ним. Родители верили, что их связывают особые узы, а значит, Оди почувствует присутствие сестры-близнеца. Девочка отказывалась идти в лес под различными предлогами.

– Ты не хочешь, чтобы мы отыскали твою сестру? – упрекнула мама, взглянув на дочь с подозрением.

Оди ничего не ответила. У неё не хватило смелости раскрыть ей правду. От этой странной нерешительности окончательно онемел язык. Одиллия провела в безмолвии почти два месяца.

Добровольцы сутками прочёсывали лес, заглядывали под каждый куст, откидывали поваленные стволы больных деревьев, но это было всё равно, что искать снег в пустыне. Они никогда не найдут её тело, ведь неупокоенная Одетта осталась в штольне. Она заслуживала, чтобы её похоронили по христианским обычаям…

– После гибели Одетты я не могла зайти в лес. Только спустя два месяца я убедила себя, что нужно пойти туда. Родители упрямо продолжали поиски. Мама опрашивала знакомых, а папа расклеивал листовки по городу. С каждого столба на мир взирало красивое юное лицо моей сестры. Оно было живым напоминанием о том печальном дне, который я не забуду, даже если загадаю желание Акве, – не скрывая слёз, призналась гостья.

Она старалась вычеркнуть то мрачное время из памяти, но воспоминания неумолимо возвращались в кошмарах. Это стало тяжким испытанием для семьи Шумилиных. Сон надолго покинул их дом. Мама плакала ночами, отец утешал её. Людмила Александровна думала только о любимой пропавшей дочери. Хотя никто не произносил вслух, но Оди чувствовала, что родители считают её виновной в загадочном исчезновении Одетты.

В один из дней отчаянных поисков отец схватил Одиллию и тряс так сильно, что казалось, хотел вытряхнуть душу из хрупкого тела.

– Где Одетта? – спрашивал он и его красные воспалённые глаза впивались в душу подростка, исследовали каждый её закоулок. – Где моя дочь? Отвечай!

Одиллия не произнесла ни слова – её язык не шевелился, а горло не желало издавать звуки. Валерий Михайлович ждал ответа, требовал его. Девочка оцепенела и испуганно глядела на отца, не в состоянии оттолкнуть его. За мгновение он смягчился, хватка ослабла, и дочь рухнула на пол.

– Извини, милая, – он присел и обнял её. – Я не могу простить себя, за то, что не доглядел за ней. Мне не следовало отпускать вас.

Так их застала мама. Она села рядом и обняла своих родных. Оди не выдержала этих объятий и разрыдалась.

Семья страдала, но страдала порознь. Они оказались не готовы разделить горе друг с другом. Родители жили, словно по инерции, не проявляя чувств. Ходили на работу, готовили еду, но мало разговаривали, вернее почти не общались.