– Жаждешь прибрать всё к рукам, – хмыкнула Королева воров.

– Рукам не привыкать, – ловко копия Локи и его оригинал поменялись партнёршами, в синхронном движении перехватив женщин и снова поведя в гремящем вальсе. – Раз-два-три, раз-два-три, раз-два-три, – полушёпотом произносил он, сжимая теперь перед лицом Никты зубами невесть откуда взявшуюся ароматную розу.

– Я предпочитаю тюльпаны, – сообщила та. – Жёлтые.

– Жёлтый я люблю, это факт, – улыбнулся Локи, сломав зубами стебель и втянув розу в рот. – На пару с зелёным.

– Мерзость, – отметила Никта.

– Нет, дорогуша моя, мерзость – это то, что пойдёт на Империю с запада. Бесформенная густая тьма. Щупальца мрака. Орды живых мертвецов… – восклицал плут. – Никогда не думала, что случается с богом, если его артефакт уничтожить?

– Я видела некроманта, – прервала его Королева воров. – Он перебил весь вампирский клан Волдриани, оставив последней наследницей её маленькую тёзку, – покосилась она на Морриган. – А ещё у него глаза, как у тебя и одной моей юной «подружки» – сиреневые. В отличие от имперских чернокнижников, что служат Церкви, Тьма может спокойно с ним говорить в Вольных Землях, – вернула она свой взор на Локи. – Я бы сказала, что он избран, но видали мы уже таких «избранных». Пусть докажет делом и словом. А он больше любит резвиться с какой-то девчонкой из борделя.

– Надо б тоже наведаться, – произнёс кто-то из стоящих дубликатов Локи.

– И в кабак, – раздавалось всё тем же голосом, но уже с другой стороны.

– И в трактир, – это уже был толстый Локи, отобравший себе угощение со стола гномов, вгрызаясь в свиную рульку.

– Хватит столбом стоять! Танцуют все! – отпустив на миг плечо Никты, истинный Локи щёлкнул пальцами, и перед каждым его доппельгангером объявилось по миловидной барышне в бальном роскошном платье, косой шляпке и со смущённой улыбкой на лице.

Вальс закружил их всех, не оставив никого без партнёрши. Даже Локи-едок был вынужден танцевать с подмигивающей ему пухлой леди с чёрным агатовым колье. Подобно тому, как Морриган могла видеть глазами своих птиц, бог обмана существовал в каждой из своих копий. Он чувствовал их, жил ими, был ими. Он и ел, словно за двоих, и обдумывал стратегию боя, беседовал сразу с двумя, а ещё руководил музыкой и даже иллюзиями аристократок-партнёрш.

– Ты так соскучился, или просто не терпится вернуть свои побрякушки? – усмехнулась Морриган, кокетливо глядя на лик в броском гриме.

– Сандалии всё ещё у Гермеса? – поинтересовался Локи.

– Всё-то тебе расскажи, – слегка мотала головой из стороны в сторону королева гномов.

– Знаете, – строил глазки Локи в мундире своей миловидной партнёрше-иллюзии в белом платье, – а я ведь, между прочим, генерал!

– Смотрю, у Селены прикарманила диадему. Как там Империя? – поинтересовался истинный плут у Морриган. – Ещё существует?

– Вдвое меньше, чем когда-то была, – ответила та.

– Знаю, – заулыбался Локи, – это ведь я всё устроил. Я развалил Империю, вечер за вечером играя настольные партии с Лонкольдом. Это я надоумил его на восстание, на мятеж, на революцию. Философ Бриан был умён и смекалист. Наши беседы зародили и взрастили в нём зерно сопротивления прежним устоям. Я даже выступил вместе с ним, поддерживая войска. Не официально, конечно.

– Это всегда мне в тебе казалось странным, – слегка нахмурила брови королева гномов. – Эта двойственность… Ты так жаждешь выделиться, хотел то впечатлить Вотана, то родного отца Фарбаути. Желаешь разрушить традиции, но отнюдь не тщеславен. Тебе не нужны ни секты, ни культы, ни храмы, ни прославляющие песни.