Мы замедлили ход в миле от Аволы, и командир флотилии прокричал с борта 640-й:

– Корни, нас осталось только двое! Подойдем чуть ближе, чем мы решили, и сделаем два захода. Держись поближе ко мне. И помни, что мы ни в коем случае не можем допустить повреждения лодок. Если будет горячо, придется выложиться по полной.

Корни махнул рукой в ответ и повернулся к Пику.

– Приготовились, – сказал он. – И напомни артиллеристам, что у них есть шанс показать, на что они способны. Я хочу, чтобы они постоянно вели огонь все время, пока мы будем перед целью.

Мы заняли свое место в кильватере 640-й. Я машинально отметил, что затемнение по-сицилийски было не слишком качественным. Призванные следить за этим государственные чиновники и полицейские Авола-Марина явно с прохладцей относились к своим обязанностям. То здесь, то там проглядывали огни, и вскоре я, присмотревшись, разглядел очертания гавани.

– Подготовительный флаг пять, – донесся искаженный некачественной связью голос.

Пик тут же передал предупреждение артиллеристам:

– Будьте готовы открыть огонь на красный-3–0! Будем поворачивать направо.

На расстоянии 200 ярдов 640-я выполнила поворот вправо и увеличила скорость.

– Флаг пять! – раздался крик.

Пик вдавил кнопки зуммеров артиллеристов, и обе лодки открыли огонь.

А как мгновенно изменился характер 658-й! Из спокойной, слегка меланхоличной домашней кошечки она превратилась в дикую, разъяренную тигрицу, атакующую невидимого врага!

Начавшийся шум меня ошеломил и оглушил. Грохот наших орудий долетал до древних стен Аволы и, отразившись, возвращался обратно, подавляя все мысли и чувства своей интенсивностью. На таком расстоянии, имея перед глазами большую и совершенно неподвижную цель, промахнуться было невозможно.

Мы видели, как 6-фунтовые заряды ударяли в стены, каждый поднимал облако дыма и пыли, так же как и длинный язык оранжевого пламени. Пом-пом и эрликоны тарахтели беспрерывно, трассирующие снаряды образовывали в темноте светящуюся дорожку, ведущую к цели.

Первый заход длился около двух минут, затем мы резко повернули направо, чтобы лечь на обратный курс. К этому времени береговой гарнизон уже проснулся – на берегу неуверенно заговорили пулеметы. Командир соединения, памятуя о необходимости избежать повреждения лодок, приказал немного увеличить расстояние и снова открыть огонь. Теперь у эрликонов появилась конкретная цель – источники пулеметного огня на берегу, и очень скоро все, кроме одного, замолчали. Заход был почти завершен, когда со стороны берега над нашими головами пролетел первый тяжелый снаряд и шлепнулся в воду с перелетом ярдов в двести, подняв внушительный фонтан воды.

На корме 640-й сразу же замигала сигнальная лампа – нам передавали «I». Сопровождаемая ревом двигателей, 658-я понеслась за 640-й на скорости 24 узла, периодически виляя то влево, то вправо, чтобы не дать противнику прицелиться.

Через три минуты мы остановились и принялись обозревать в бинокли Аволу. Видимым результатом нашего обстрела стали пожары, видневшиеся в нескольких местах на берегу. Но наши орудия и артиллеристы получили боевое крещение, и это было значительно важнее, чем сомнительный ущерб, нанесенный островному морскому курорту.

Через несколько дней около 12.30 я увидел Пика, возвращавшегося с базы на дгазе Джо. Я подошел к трапу и поприветствовал командира.

– Найди Пика и приходи вместе с ним ко мне в каюту, Ровер. И захватите с собой, пожалуйста, бутылку и три стакана.

В каюте нашего командира могли разместиться как раз трое. Пик и я уселись на крошечный диванчик, а Корни устроился за рабочим столом. Когда мы наполнили стаканы, Корни сказал: