– Это достойный клинок, – взяв меч у меня из рук, начал он, говоря уже более спокойным тоном, – его лезвие покрыто серебром, а рукоятка усилена чем-то вроде местного камня, он идеально сбалансирован, что дает возможность более плавно маневрировать им. Хорошее оружие, лучшего здесь не найти. Как ты его назовешь? У хорошего меча должно быть имя.

Старец вопросительно поглядел на меня. Я и не думал об этом. Но раз уж лезвию нужно имя, я обязан его дать. Я призадумался. Старик вернул мне меч, я сразу одел его и убрал за спину.

– Не обязательно давать имя прямо сейчас, – с улыбкой пояснил Лиздейко, – оно само придет тебе в голову, когда посчитает нужным, – после чего добавил, протягивая маленький кожаный мешочек. – Собери в него монеты и ложись спать, завтра мы решим, куда отправимся дальше. Утро вечера мудренее.

После этих слов он привстал и вытащил из мешка покрывало, после чего улегся на мешок, накрылся и уснул. Да, с ним особо не поболтаешь, этот человек не бросает слов на ветер, все только по делу. Я встал, собрал в мешочек монеты, лежавшие на полу, и положил их в сумку. Я взял меч и подошел к краю пещеры, раздев его, я начал осмотр. Лезвие действительно было великолепно: серый сет приставал к его лезвию подобно тысяче мотыльков, летящих на свет лампы. Они липли к нему, следовали за ним, чувствовалось, что он сам подчиняет их себе. Я вспомнил, какой страх и крики клинок вызвал у гарпий, как они страшились его, боялись к нему прикоснуться. Взглянув в свое отражение, я увидел лицо, свое лицо. Никак не могу к нему привыкнуть. Оно было таким же, как мое, но в то же время совершенно иным. В голову пришло название: «Слеза Гарпии» или просто «Слеза». Уж больно прозрачно было лезвие. Я подумал, что так ему и быть, а вслух произнес: «Слеза Гарпии». Хорошее название. Успокоенный этим, я засунул меч обратно в ножны. Еще какое-то время я любовался пейзажем: огромные скалы окружали эту пещеру, если вглядываться чуть дальше, то можно было заметить небольшие огни, исходящие издалека. Нагнувшись, я разглядел небольшую реку, окруженную несколькими деревьями, которые подобно ее личной охране равномерно располагались вдоль устья. Несмотря на все ужасное, творящееся в этом мире, природа имела место быть. Она жила отдельно, стараясь не замечать, что происходит вокруг, живя по своим законам. Это немного воодушевляло. Раз уж она смогла пробиться сквозь эти горы, то я с не меньшим упорством смогу выбраться отсюда, вновь взглянуть на своих родных, школу, дом. Вещи, которые еще недавно казались мне ненавистными, сейчас воодушевляют меня. Ирония судьбы, по-другому не скажешь. Но чем мы здесь занимаемся, зачем нужны эти монеты, и почему только я их принес, за чем на самом деле мы пробирались на эти башни? Опять вопросы.… Думаю, я довольно часто буду задаваться ими, но ответы на некоторые из них я получу уже завтра. Нужно спросить у Кати и Лиздейко, пусть они посвятят меня в свои планы. Катя… Она так и не вернулась. Я представляю, что она чувствует, это похоже на то, что я видел в своем прошлом сне, то чувство, когда ты видишь своих любимых, но не можешь к ним прикоснуться, сказать им что-то, оно ужасно. В такие моменты душа разрывается, а сердце перестает биться. Простите меня все, кому я сделал больно, прости меня, мама, за то, что был груб к тебе, редко говорил, как я тебя люблю. Прости, отец, за то, что увиливал от работы, сокращая время, когда мог побыть с тобой, поговорить о всяких глупостях. Прости меня, Катя, за то, что забрал у тебя любимого, хоть и не нарочно. Я стану достойным его памяти, я изменюсь, стану лучше, чем был он, зажгу свет в твоих глазах. Только научите меня, покажите, как мне это сделать, и я сделаю. Наконец, прости меня, Лена. Прости за то, как я вел себя с тобой, за то, что не поддерживал в трудные минуты, прости за все. А ты ведь думаешь, что я предал тебя. От тяжести этих мыслей по щеке покатилась слеза. А вслух я произнес твердым и решительным голосом, голосом человека, которому есть, за что биться: «Я вернусь, через что бы ни пришлось мне пройти, какие трудности ни пришлось бы преодолеть, знайте, я вернусь. Только теперь я буду сильнее и крепче, чем прежде!» Эти слова были обещанием, обещанием не сдаваться, всегда идти до конца, отсекая все протесты, не теряя надежду и веры в свои силы. Это были слова не мальчика, случайно попавшего сюда, но мужчины, который выбрал свою цель, ради нее он сметет все на своем пути, покорит горы, освятит подземелья, уничтожит самое худшее зло только потому, что дал себе слово сделать это.