– Голубчик, вам ли не знать, что в истории и не такое бывало. Вспомните последние слова Чехова: Ich sterbe[5].

– Ну так он же находился в Германии и говорил с немецким врачом. А Гонсалес-то погиб в своей квартире в Москве.

С минуту подумав, профессор затеребил бородку:

– А что, если человек, напавший на Гонсалеса, тоже владел и русским, и испанским, а Рамон Хуанович об этом знал?

– Да, тогда понятно, отчего латынь. Хм, весьма правдоподобно.

Профессор хитро улыбнулся, снова взял в руки мастерок и с энтузиазмом вернулся к садово-огородному зодчеству.

Лучко попросил Веронику о встрече, а заодно предложил и Глебу поучаствовать в разговоре. Хозяйка сразу же усадила гостей за стол. Она гостеприимно выставила перед капитаном чайник и поднос со сладостями.

Глеб рассказал о разговоре с Буре и предположениях профессора.

– Ну и где нам искать разгадку этой головоломки? – спросила Вероника.

– Скорее всего, в Испании, – ответил Глеб и повернулся к Лучко.

– А что нового у тебя?

Неспешно покончив с заварным пирожным, следователь огорошил Веронику неожиданным известием:

– Пришел ответ из Испании. Оказывается, ваш муж был объявлен в розыск по обвинению в убийстве.

– Убийстве?

Вероника без сил плюхнулась на стул.

– Испанцы не уточнили сути дела, только сообщили, что преступление случилось в каком-то местечке близ города Толедо.

Все еще пребывая в шоке, Вероника раскрыла рот, но так и не смогла ничего сказать. Глеб взял ее руки в свои. Понемногу Вероника успокоилась. Не отнимая рук, она посмотрела Глебу в глаза и спросила:

– Мне нужна помощь. Ты поедешь со мной в Мадрид?

Наблюдавший за разговором капитан ухмыльнулся:

– Соглашайся. Имей в виду, если не поедешь ты, поеду я.

Самолет приземлился в аэропорту Барахас поздно вечером, и до дома, где жила Вероника, они добрались только к полуночи. Глеба, прежде уже посещавшего испанскую столицу, в очередной раз поразило количество людей на улицах.

– Сегодня какой-то праздник? – спросил он.

– А здесь всегда праздник, – со звонким смехом ответила Вероника, отпирая подъезд. – Еще Хемингуэй в свое время подметил, что «спать по ночам считается в Мадриде чудачеством». Так что если есть силы, можем пройтись. По здешним меркам вечер только-только начался.

Несмотря на усталость, Глеб принял предложение на ура.

– Отличная идея! Дай мне немного осмотреться и – вперед.

Поднявшись по мраморным ступеням, они наконец оказались перед дверью квартиры. Над звонком к стене была прикручена табличка с карикатурным изображением человека в очках, стоящего у классной доски с указкой в руках. Заметив интерес Глеба к табличке, Вероника объяснила:

– Подарок студентов. Висит еще с тех времен, когда Рамон читал лекции в местном университете. Ну вот, проходи.

Войдя первой, Вероника щелкнула выключателем. Глеб поставил чемоданы на пол и с любопытством огляделся.

Первое, что бросилось в глаза, были часы «Густав Беккер», прекрасно вписавшиеся в интерьер гостиной. Перехватив взгляд Глеба, Вероника усмехнулась:

– Узнал, значит?

В левой стороне груди отчего-то заныло. Он молча кивнул и с любопытством продолжил осмотр. Строгие современные линии жилища Гонсалесов тут и там весьма удачно разбавляли то яркие пятна ковров в мавританском стиле, то потрескавшиеся от времени изразцы, то предметы мебели самого что ни на есть антикварного вида. Во всем чувствовалась рука Вероники.

«Не встань на нашем пути Гонсалес, мой дом сейчас мог бы выглядеть так же», – неожиданно для себя с легкой завистью подумал Глеб.

Оставив вещи нераспакованными, они вышли на прогулку. На улице было не протолкнуться.