– Нет, вождь Парфии. Стрелы мои выкованы не для рыб, стрелы мои для врагов. – Дева серьёзна и видом горда. – Дозволь мне с оружием моего рода участвовать в твоей охоте на царя Бактрии. У меня есть и змеиный яд для добычи.

– Возьми, Зарина, оружие своё на мою охоту. – Митридат вкладывает расписную стрелу-гарпун в горит, вновь одаривает деву широкой улыбкой, вручает гостье обеими руками горит со стрелами и луком, оборачивается к окружению, намеревается огласить что-то важное, как вдруг дева ему в спину удивлённо-тихо вопрошает:

– Вождь Парфии, ты не спросил меня про численность врагов.

Митридат резко оборачивается и поднимает недовольно брови. Дева не робеет, прикладывает правую руку к груди и без смущения твёрдо оглашает:

– Тех явану, что в ущелье укрылись, три тысячи, при них тяжело гружённые телеги и крытые повозки. Тех же явану, что преследуют царя по землям Бактрии, вдвое больше, лучшие они, пять тысяч всадников, при них обоза нет, в доспехах и при длинных копьях.

– Благодарю тебя, воин Парфии. – Митридат находит взглядом начальника стражи. Начальник стражи берёт за рукав гостью, намеревается увести смелую деву из шатра. – Нас будет десять тысяч всадников. Скажи мне, Зарина, явану Аргей добрался до Бактрии?

– Да, вождь Парфии, добрался. Сопроводила я Аргея и десять тысяч явану до гор Бактрии.

– Десять тысяч явану? Как нас сейчас? Мерв проксен Селевка покидал в одиночку. Откуда у Аргея такой отряд? – Митридат восхищен количеством «друзей».

– То были явану из крепостей Маргианы, мужи с жёнами, стариками и детьми.

– Хвала милостивым богам! Халдей-прорицатель не лгал. – Митридат меняется в лице, благодушие исчезает, ярость наполняет вождя. Парфянин воздевает руки к небу в круглом отверстии шатра, туда же отправляет восторженные слова: – Мой брат Фраат, где бы ты ни был, возрадуйся, ушедший, твоя заветная мечта сбылась! Гниды перегрызлись меж собой. Явану крушат друг друга.

Спустя четыре ночи.

Раннее утро, перед рассветом

– Вождь Митридат, разведчики сообщают: явану пробудились, тушат костры и намерены покинуть ущелье. – Артадат говорит шёпотом, тоном обеспокоенным, словно бы серо-зелёные скалы предупредят врагов. – Прикажи атаковать врагов, пока они предаются сборам. Застанем врасплох, быстро рассеем их и пленим для тебя живым царя Бактрии.

– Нет, Артадат, поступим иначе. – Перед вождём появляется слуга с вместительным кувшином воды в руках и широким конопляным полотенцем вокруг шеи.

– Но достойны ли явану чести умереть с честью в сражении, мой вождь? – надменно отправляет скалам Артадат. – Ведь они трусливо скрываются в наших землях от погони. У меня для царя Бактрии приготовлены тяжёлые цепи.

– Этим счастливым днём не ищу я победы быстрой, и живым царь Бактрии мне тоже не нужен. Желаю лично в поединке сразиться с царём, повергнуть ниц, снять с головы его царскую диадему. Так пусть же явану покинут горы, а как убудут от них на равнину, на равнине дадим врагам красивую смерть.

Вождь парфян принимает воду в ладони из кувшина слуги, омывает руки, лицо, после короткой молитвы богам Митре и Нанайе надевает шлем.

– Царю Бактрии достался счастливый удел. – Артадат сердит и недоволен. – Павший явану прибудет к предкам своим храбрым воином. Несказанная щедрость, мой вождь!

Митридат лишь сдержанно улыбается в ответ старому воину и закрывает лицо бронзовой маской. Его примеру следуют старшие командиры парфян и начальник стражи. Три отряда спешившихся всадников, два катафрактов и один лучников поднимаются устало с примятой травы, занимают сёдла. Воители молятся богам. Восходит светило, окрашивает спящие облака золотом, но спрятавшуюся армию не видно за отрогом гор. До ущелья сорок стадиев.