Катеки удаляются из зала заседаний буле без возражений. Бактрийцы не спешат расстаться с судом. Глава семьи пытается негромко, в почтительном тоне возражать:

– Не за баранов я судился. Я староста комы. Вождь племени ариев. У меня достаточно скота. Кому нужна моя дочь после избиения и прилюдного обнажения? На ней же нет живого места. Кто женится теперь на ней, с позором осквернённой? Почему поганые юнцы не заплатили за унижения моей семьи? Моей дочери остаётся руки наложить на себя! Её жизнь навсегда разрушена.

Протестующего старосту комы и вождя выпроваживают жезлоносцы. Минуя вельможу, разгневанный бактриец останавливается Аргеем. Сочувствие к чужой беде в лице юноши. Аргей заглядывает в зелёные глаза, полные жгучей обиды.

– Ко мне сегодня загляни, достойный муж, ищу прислугу для себя.

Бактрийцы со скорбным видом покидают зал заседаний. Раздаются тяжёлые шаркающие шаги. Напротив Аргея, в пяти шагах, появляется Стасипп. Богач не один, без свиты, но с двумя ойкетами, израненными, в бинтах и шинах. Стасипп надменно-удивлённо осматривает наряды Аргея, встречается с ним взглядом, отводит взор к судьям. Золотой венок переливается благородным свечением.

– Рассматривается дело о защите чести и достоинства Стасиппа, сына Хармина, эллина, поселенца Бактр, против Аргея, сына Ореста, македонянина, гражданина полиса с привилегиями первых поселенцев.

Магистрат-судья, ведущий оглашение дела, против правил покидает своё место в первом ряду кресел зала, шурша длинным облачением, подходит к юноше и указывает рукой на серебряную фибулу.

– Не могли бы вы, Аргей, объяснить нам смысл вашего украшения?

– Вы говорите про мою фибулу? – вежливо уточняет у магистрата юноша.

– Да, именно про неё и эти пурпурные одеяния с золотом. – Магистрат считает своим долгом приподнять края гиматия Аргея для лучшей демонстрации суду. Буле наполняется шёпотом судей.

– Досточтимый суд, фибула, гиматий и остальное облачение, что на мне, – знак отличия друга базилевса Селевка Филопатра, правителя Великой Сирии.

– Позвольте уточнить у вас, Аргей, – магистрат-судья вчитывается в надпись фибулы, – на фибуле надпись «Почётный друг базилевса», а это, насколько мне известно, ранг выше «друга базилевса». Пурпурные гиматии с двумя широкими полосами дозволено носить вельможам при дворе Селевкидов только рангом «старые первые друзья» или «первые весьма почитаемые друзья». Я прав, друг базилевса?

Аргей согласно подтверждает, а вот Стасипп хлопает глазами, ничего не понимая в происходящем.

– Согласно вашим регалиям, вы, Аргей, сын Ореста, – сановник высшего ранга Сирии? Не так ли?

– Да, именно так. – Аргей касается рукой фибулы с барельефом Селевка. – Я друг базилевса Селевка Филопатра, внесённый в список сановников Великой Сирии. На мне золотой венок, дарованный Селевком за отличное служение династии.

В рядах судей шум, тихое перешёптывание сменяется приглушёнными, вполголоса разговорами. Часто слышатся среди обрывков речей слова «Сирия», «проксен», «почётный гость», «отмеченный отличием», «вельможа Селевка», «великие соседи». Магистрат-судья возвращается к своему креслу, однако не садится, повернувшись к ответчику и истицу спиной, включается в разговоры магистратов. Разговоры стихают. Поднимается Тарип и громогласно оглашает:

– Согласно законам Бактрии, установлениям предков, религиозным установлениям эллинским и традициям свободного македонского полиса, мы не можем подвергать суду проксенов иных государств, даже если проступки проксенов распространяются на граждан Бактр. Потому судебное разбирательство «Стасипп, сын Хармина, против Аргея, сына Ореста» прекращается ввиду выяснения личности и должности ответчика.