Мы знали, что, несмотря на вечные скандалы, они любят друг друга. В те самые моменты, когда ребро монетки клонилось в сторону орла, их любовь была заметна невооруженным глазом. Все читалось по отцовскому взгляду и по маминой улыбке. Они забывали о своих «увлечениях» и посвящали себя друг другу. И нам.

Из воспоминаний о своем детстве: мне дышалось легко до тех пор, пока мы не пошли в старшую школу.

С той поры начались очень неприятные метаморфозы, которые в первую очередь коснулись моей сестры – Кэтрин.

***

– Ответь честно, ты специально меня позоришь? – мы сидели на кухне. Всем своим видом она показывает, что опять чем-то недовольна. Выжидает, когда я начну разговор. Я знаю это и поэтому молчу. Кэтрин никогда не отличалась терпением и спустя, максимум, минут десять сама заговаривает. Ненавижу. Вечные выяснения отношений. Опять я что-то не так сделала, неправильно на неё посмотрела, не вовремя вздохнула, не с той ноги начала шагать. И все это после того, как она начала общаться со Штерн и её вечными спутницами, чьи имена я никогда не слышала (а если и слышала, то не запомнила). Никто не называет их по имени, они всем известны как «крошки Штерн». Я оторвала взгляд от чашки с чаем и посмотрела на сестру. Тоненькие брови были недовольно изогнуты, напудренные щеки горели от злости.

– Я не понимаю, о чем ты. – тяжело вздохнув, сказала я. Морально подготовившись к тому, что сейчас Кэтрин будет объяснять в чем же моя вина на этот раз, я погрузилась в приятные детские воспоминания, где моя сестра всячески отрицала косметику, носила потрепанные джинсы с кедами и не подбегала к зеркалу каждые пятнадцать минут. Это было прекрасное время, но уже тогда я замечала за Кэтрин одну непонятную склонность. Она не умела ценить того, что имела, вела вечную погоню за чем-то лучшим, не могла остановиться. Будучи ребенком, она никогда не плакала из-за ран и ссадин, она ревела если проигрывала. Целеустремленность и жажда быть всегда и во всем первой заставляли её усердно трудиться над собой, хорошо учиться, заводить себе самых интересных друзей. Она считала любые махинации с внешностью, будь то макияж или пластическая хирургия, заблуждением. Это обман, на который ведутся только глупцы. Так она говорила. Подобные заявления могли бы привести к ошибочным выводам, будто Кэтрин не обладала красотой и не пользовалась популярностью у молодых людей. Отнюдь. У моей сестры очень спортивное подтянутое тело, смуглая прекрасная кожа, соблазнительные изгибы и линии. Грациозная и стройная, она как будто бросала вызов каждому, кто на неё посмотрит. Её лучезарная озорная улыбка очаровывала, а зеленые глаза, горящие живым огнем, сражали на повал. Кэтрин всегда стриглась коротко, волосы её напоминали языки пламени. Именно это и привлекло внимание Штерн – дочери владельца модного дома. Её отец давно свёл к минимуму заботу о своём ребенке. Прикрываясь постоянными встречами, переговорами и делами, он спонсировал каждый каприз своей девочки. Штерн это устраивало. О матери никто ничего не знал, даже самые близкие.

В общение друг с другом каждая извлекала выгоду. Штерн добавила в свою коллекцию ещё одну красивую подругу, а Кэтрин, благодаря этой связи, поднялась так высоко, что выше планки (в школе) просто не существовало. Она добралась до пьедестала, оставив меня где-то позади, и чем больше она общалась со своей новой подругой, тем сильнее я от неё отдалялась.

Я хоть и была общительна и любезна, но всегда держала дистанцию. Вскоре ко мне прилипла роль «второй гадкой сестры», которая ничем не похожа на свою родственницу. Жизнь быстро превратилась в какой-то банальный фильм. Эта идея очень понравилась Штерн, и она всячески старалась столкнуть нас с Кэтрин лбами. Сначала сестра сопротивлялась, но потом…