валяюсь под, хотя умею над,
стал синим, был в пупырках и зелёный,
но, главное, удачный маринад.
В условиях тотального заката
я защищён, мне крепко повезло,
что здесь со мной надёжные ребята, −
нас в этой банке ровно полкило!
Диалог
Я говорю: − Повсюду ложь!
Он говорит: − Фантазия!
Я говорю: − Бесстыдство сплошь!
Он говорит: − Евразия!
А я: − При чём тут континент?
Плевать на территорию!
А он: − Взгляни на контингент
и не забудь историю!
А я опять про море лжи,
в котором тонет истина!
А он: − За эти рубежи
нам выплывать бессмысленно!
Пора бы снюхаться с жульём,
нас не отдавшим Западу:
оно своё, мы здесь живём,
приноровившись к запаху.
Своё – в Ростове и в Уфе, −
далась нам та Европа ли! –
как рыбки плаваем − в ухе,
покуда нас не слопали!
Памяти Александра Галича
Был не в себе, теперь, отбой трубя,
не унесённый – принесённый ветром,
ушёл, что называется, в себя,
из экстра- стал типичным интровертом.
Окуклился, хотя не шелкопряд
и ценной нити из меня не скрутишь.
Но, чтобы не скрутил меня наряд,
в кармане прячу свой заветный кукиш.
Я у костра сижу на берегу,
но аккуратно – сам не возгораюсь,
другие в крик, я – цыц и ни гу-гу,
и в драку лезть ни с кем не собираюсь,
и из себя не выходить стараюсь,
но чувствую, что больше не могу!
Рыбалка
Может, я не готов пока
или просто клюю не так,
но срываюсь опять с крючка, −
ты прости меня, мой рыбак.
Знаю я, ты пришёл за мной.
Принимая игру твою,
я прельститься хочу блесной,
но, как видно, не так клюю.
Ты прости, что опять в сачке
мелочь – корм для твоих котов.
Я б и рад висеть на крючке,
просто, видимо, не готов.
А в реке тишина и мрак,
над рекою – июльский зной.
Из-под груды речных коряг
я любуюсь твоей блесной.
Открытие
Величина случайная, бреду
среди стволов, древесных единиц,
в лесу, арифметическом ряду,
по выцветшей поверхности страниц.
Я заблудился, спутал все следы,
и формулы забыл, и потерял
ориентир, но в небе из слюды
бликует мой расчётный матерьял.
И я считаю звёзды и с трудом
тропинку, занесённую листвой,
нащупываю, чтоб вернуться в дом
по эху на дорожке цифрововой.
Я отыщу решенье, «горячо» −
шепнёт мне кто-то в книжный мой загон −
про лес и смысл творенья, а ещё
про звёзды и про нравственный закон.
Пускай они пока ещё чисты,
но формула топорщится в мозгу, −
шуршат, шуршат опавшие листы, −
я записать ответ на них смогу.
Невидимка
И поскольку я невидимка,
то в прямых и кривых зеркалах,
отражаясь, не отражаюсь, −
в равной мере не при делах.
И поскольку тугой мошною
я похвастаться не могу,
прохожу насквозь, как нейтрино,
через всех, перед кем в долгу.
И поскольку мной позабыты
звуки, запахи, имена,
в том, что я и тебя не помню,
так и знай − не твоя вина.
Слабым шорохом затихая
на границе небытия,
кто я − слово? Скорее − буква,
будто выдох последний − Я.
Или первый − иною явью
и началом иного сна −
буква нового алфавита,
что не мной произнесена.
Мой враг
Я не прошусь из грязи и в князья:
судьба моя мне, в общем, дорога,
и мне даны хорошие друзья,
но я хочу хорошего врага.
Я знаю, жизнь опасна, как дебил,
который, хмурясь, точит свой кинжал.
А я хочу врага, чтоб не убил,
но непрерывно в тонусе держал.
Хочу, чтоб расслабляться не давал,
тревожил наяву и в страшном сне,
чтоб с ним себя я часто рифмовал
и знал, что он нуждается во мне.
И если друг обманет − не беда:
с моим врагом мы не разлей вода!
Правила поведения на воде
Мы не тонем и не оседаем на дне,
как чаинки, устав от слепого кружения.
Мы повисли с тобой на пологой волне
под влияньем поверхностного натяжения.
О безумных страстях, что кипят в глубине,
и снастях, что натянуты всюду для верности,
ты не знаешь, и ведать бессмысленно мне
до тех пор, пока плёнка крепка на поверхности.