Для начала нужно было отыскать дом с азартными играми, а затем – узнать правила. Кадзуо сказал, что рисковать жизнью необходимости не было… Однако чем-то все-таки придется, в этом я была уверена. Азартные игры не могли быть так просты.

Подумав об этом, поняв, о чем я вообще думала, я ощутила ноющую боль в груди и сцепила зубы. Мне так захотелось оказаться дома, так захотелось, резко проснувшись, понять, что все увиденное было лишь страшным сном… Однако сном это не было. Все вокруг было слишком реальным, слишком ярким. Как и слишком острыми были страх и тоска по дому и родителям.

– Ему повезло, что я плохо соображаю, когда хочу есть, – продолжала возмущаться Минори. – А то я ему устроила бы такой допрос! Ты знаешь, какой убедительной я могу быть. Он бы нас и к игре проводил, и сам бы сыграл…

– Да… – не особо слушая, кивнула я.

Мыслями я решила вернуться к азартным играм, чтобы не впадать в уныние, вспоминая о доме. Азартная игра… Но чем нам нужно будет рискнуть? У нас же ничего не было – ни денег, ни ценных вещей, чтобы сделать ставку. Даже мой рюкзак с книгами, телефоном и банковской картой куда-то исчез, так же как и сумочка Минори.

– И вообще, как можно быть таким жестоким? – уже не возмущенно, а удивленно спросила Минори. – Как можно не помочь людям в сложной ситуации, тем более когда это так легко! Мы же не просили его добыть нам еды… Если бы я знала ответы и встретила людей, которые ничего не понимают, я бы все им рассказала, подсказала бы.

Голос Минори стих, и это отвлекло меня от размышлений. Я глянула на нее и увидела, что она тоскливо поджала губы и шла, пиная носком туфли мелкий камешек.

– Не расстраивайся, – протянула я, чтобы прервать тишину. Минори явно ждала моей реакции. – Мм… Мы справимся сами. И не думай об этом парне. Не всем быть такими отзывчивыми, как ты.

Минори улыбнулась, и взгляд ее слега посветлел.

– Спасибо, Хината-тян.

Я улыбнулась в ответ, хотя настроения для улыбок не было. Минори и вправду была на удивление отзывчивой, совсем не такой, как я. Иногда я даже поражалась тому, что ей было не все равно. Сама я зачастую предпочитала не обращать внимания на других людей. Хотя иногда мне казалось, что Минори занималась волонтерством ради благодарности, что ей нужны были одобрение и восхищение.

А я… Мне же было все равно.

Особенно после… Я поджала губы. Что бы я ни делала, боль не уходила, поэтому не хотелось даже стараться. Что бы я ни делала, пустоту внутри было ничем уже не заполнить, а отобранную часть жизни ничем не заменить. Меня мучила рана, которая не могла зажить, поэтому лечить ее не было смысла.

Помогать другим? Мне самой нужна была помощь… Хотя, может, и не нужна. Пожалуй, я просто хотела, чтобы меня оставили в покое, а Минори этого или не понимала, или игнорировала. Она хотела помогать, хотя в моей жизни волонтер не требовался.

А теперь мы оказались здесь… И несмотря на боль, я выберусь. Еще остались люди, которые были мне небезразличны. Мама с папой не переживут смерть еще одного ребенка. Я не могла позволить им вновь столкнуться с таким горем.

По пути мы заглянули в магазин, и я смогла найти подошедшие по размеру кроссовки. Вот так вот брать что-то с полок, не заплатив, было совершенно непривычно и странно даже в подобном заброшенном бутике, где стены были покрыты трещинами и плесенью. И мне до сих пор не верилось, что свою собственную обувь я потеряла, едва не погибнув в когтях неведомого существа…

– Ой, смотри! – Минори остановилась и указала куда-то вперед.

Я отвлеклась от тяжелых мыслей и подняла голову. За столиками перед заброшенной кофейней сидели двое: мужчина и женщина.