…тоже их видели, – донесся до него чей-то возбужденный голос, – когда шли мимо леса. Их следы…

– Я не верю людям с плоскогорий, – прервал его другой, кажется, это был Егд, – их речь звучит так, словно у них камешки за щеками, и они красят тело. Такие могут сказать все, что захотят, и…

– Когда Люди Камня будут здесь, мы должны спросить о немых, – заговорил кто-то третий, и Тесугу вздрогнул.

Люди камня – нельзя не подойти к Обиталищу Первых и не услышать об этом странном племени, и как всегда, упоминание о них вызвало разные чувства. Их не любили, им завидовали и боялись – но так же с нетерпением ждали встречи с ними, ведь они могли принести самый редкий камень или искусно сделанные предметы из него. Кроме того, с ними всегда появлялись Первые – не те, кто были изначально, но их воплотившиеся в плоти и крови потомки, говорившие с теми, кто был изначально.

При мысли о Первых он остро вспомнил то, что видел вчера с кручи. Застывшие вдалеке силуэты, словно окаменевшие языки гигантского костра – странное сравнение пришло на ум, место гнева Эцу. Те, что отнимут его жизнь. При мысли о том, что случится этой ночью, на него будто обрушилось что-то невыносимо тяжелое и душное, и тело жалобно застонало. Живот отчаянно требовал пищи, и, еще больше, воды, ноги, разбитые о камни, ныли, и жгло раскаленным угольком обрезанную мужскую плоть. Он попробовал сглотнуть, но не смог, слишком пересохло горло.

Это было уже чересчур, и Тесугу вдруг ощутил, как тихо, без слез, стонет и всхлипывает.

– Этой ночью тебе откроется тайна Первых, – услышал он голос откуда-то сбоку, – ты – тот, кто выбран жителями нижнего мира. Когда взойдет огонь в небе в следующий раз, ты будешь уже там.

Юноша приподнял голову, и столкнулся глазами со старым Быном. Конечно, кто еще мог отважиться заговорить сейчас с ним. Краем глаза он увидел, как сидевшие у очага мужчины, при звуках голоса старшего, напряглись и замолчали на мгновение, прервав свой разговор. Выпрямившись, Тесугу сел на своей накидке, кривясь от боли (не получилось не задеть рану) и повернулся на голос.

Бын стоял за ним, и выглядел сегодня особенно. Все, конечно, видели, что он нес с собой мешок, сшитый из двух заячьих шкурок, но делали вид, что не замечают. Негоже спрашивать и безопаснее не знать, что скрывают в мешках неспящие. Но теперь уже все могли это увидеть.

Громоздкая повязка вокруг бедер, которая была ему и ночной накидкой, сейчас оказался развернута, и плотно облегала ноги до бедер, сзади спускался волчий хвост. На шее, где ранее висела дуда, появилась вторая перевязь, на которую нанизывались две раковины, отщепы почти прозрачного камня, просверленный львиный зуб и костяные пластинки. В одной руке Бын держал свою костяную палицу, в другой же сжимал свою связку дисков из костей, и Тесугу невольно вперился них, ибо слышал – они были принесены отсюда.

– Это знаки жителей нижнего мира, – проследив за его взглядом, сказал Бын, – и в каждом живет малая часть той силы, что заключены в камне. Ты все увидишь, когда исчезнет тень.

– Когда исчезнет тень? – повторил Тесугу, – но разве… я думал, они явятся ночью, когда…

– Первые явятся ночью, – нетерпеливо перебил его Бын, – но отвести тебя, и других к Обиталищу надо будет, когда исчезнут тени. Вы проведете последнюю часть дня там.

– А сейчас…, – неуверенно спросил Тесугу.

– Жди, – отрезал Бын, в дыру на крыле его носа была вставлена расщепленная птичья кость, из-за чего все его лицо казалось каким-то скошенным. Он повернулся и пошел, покачивая своими сплетенными в узкие косички волосами. А Тесугу остался ждать.