Всеслав мельком посочувствовал сыну Бреня, с которым они уже давно сдружились. Он-то, Всеслав, всё ж таки здешний, кривский, ему в лесах привычнее, а Витко до приезда в Полоцк и лесов-то толком не видал – в Чернигове да в Северской земле какие леса?

Княжич тут же усмехнулся собственным мыслям – дурь какая! Витко с Бренем с Чернигова уже два года как в Полоцк приехали, третье лето на лесном стану жить – какая ещё отвычка? Да и немало лесов в Северской земле, особенно с севера, от радимской межи – Брень рассказывал же. Достанет навыка и у Витко спрятаться, и уж тем паче у Бреня – выследить мальчишек. Он вой бывалый – семерым опыта хватит и ещё останется. Да и он, Всеслав, до того, как его на воспитание Бреню отдали – много ль в лесах бывал-то? На охоте с отцом несколько раз, когда за каждым его шагом ловчие да вои приглядывают.

Так и тут – Брень вроде и не жалея, наравне гоняет и его, и Витко, а только нет-нет, да и вспыхнет в его глазах тревога – не случилось бы с мальчишками чего. И тот, и другой – единственные сыновья в семье. Сначала Всеславу было это удивительно, что у гридня Бреня на четвёртом десятке лет всего один сын, но потом Витко в дружеском разговоре как-то поведал княжичу, что его старший брат, которого он почти и не видел никогда, погиб в дальнем походе в каких-то южных странах. Подробностей он, к стыду своему, не знал, и мальчишки взялись выспросить о том у пестуна.

Давно прошли те времена, когда сын князя воспитывался в лесном войском доме, наравне со всеми. Старики о них вздыхали (известно ведь – в прошлом и деревья были выше, и люди умнее, и пиво крепче, и кисель слаще), но переменить ничего не могли – время текло, мир менялся. Уже лет двести как в твёрдый обычай среди знати вошло отдавать мальчика на воспитание в приёмную семью менее знатного рода – вместе с русью пришло. И в том обычае тоже – немалая правда.

Воспитателю-пестуну – честь. И честь немалая – вырастить, к примеру, сына самого великого князя – как Асмунд вырастил Святослава. А хоть и не великого – тоже немала честь.

Родитель воспитанника будет уверен, что ребёнок вырастет не надменным неженкой.

Воспитаннику – постоянное внимание и учение, чего от знатного отца дождаться трудно, он всё время либо на войне и в походах, либо в полюдье, либо строжит прислугу.

К тому же воспитанник, опричь родных братьев и сестёр получит ещё и побратимов и друзей из числа детей воспитателя.

Впрочем, и этот обычай понемногу сходил на нет, и держался пока ещё только в княжьих семьях – ибо князь, как предстатель земли и народа перед богами обязан строже иных прочих держаться старых обычаев. Да и то – ещё сто лет тому на воспитание отдавали сразу же после подстяги, едва знатного мальчишку сажали в четыре года на коня и дарили ему меч. Сейчас возраст воспитанничества отодвинулся до семи лет – всё нежили под материнской юбкой, ворчали старики.

Всеславу нежности от материнской юбки не досталось – мать, менская княжна Путислава, умерла вскоре после его, Всеславлей, подстяги от неведомой болезни – угасла как лучина, в три дня, кашляя кровью и лихорадочно блестя серыми глазами на исхудавшем лице. Волхвы опасались того, что неведомая болезнь пойдёт по граду, а то и по всему княжеству, но боги оберегли – лихоманке словно достало княгини в жертву. Всеслав мать почти и не помнил – много ль кто из нас помнит то, что было с ним в три года? Помнил только ласковые руки да весёлый смех, прямой веснушчатый нос и золотистые завитки волос надо лбом, выбившиеся из-под повоя. Да ещё вой мамок и нянек на заднем дворе, когда мать выносили из дома в деревянной корсте.