– Нет, нисколько, – заверил Джейсон. – Вы попросили рассказать правду, не так ли? Ну, так это и есть правда.

– Мальчик… – Директор вздохнул и нацелил на него остро отточенный карандаш. – Не знаю, как работают подобные вещи в Лондоне, но в Килморской бухте таким, как ты, лучше было бы не смеяться над такими, как я.

– Но я не смеюсь над вами! Я действительно пошёл к маяку, но по дороге заглянул в кондитерскую «Лакомка», чтобы купить булочки. Для нас с сестрой.

– А потом?

– А потом там появился мой отец. И я не хотел, чтобы он увидел меня… И потому решил… выбраться из туалета через окно.

– А почему ты не хотел, чтобы он увидел тебя?

– Потому что он думал, будто я в школе, – совсем тихо проговорил Джейсон.

Директор сначала развёл руками, а потом сердито взмахнул.

– Значит, что у нас получается: девочка врёт своей учительнице, её брат – близнец притворяется, будто идёт в школу, а потом заглядывает в кондитерскую, прежде чем отправиться бездельничать к маяку.

– Я не собирался бездельничать!

– Выложите всё из своих карманов, – приказным тоном сказал директор. – Если не хотите, чтобы я позвонил вашим родителям…

Джейсон и Джулия неохотно сунули руки в карманы и выложили на стол целую кучу разных вещей – жевательные резинки, монеты, какую – то обгоревшую фотографию, огрызки карандашей, четыре старых ключа и редкую египетскую драгоценность.

– Это талисман, мне подарила его на удачу одна моя подруга, – объяснил Джейсон, заметив удивление директора.

– Очень хорошо, – решил тот. – Всё это останется у меня. – И смахнул всё в коробку.

– Но это несправедливо! – воскликнул Джейсон. – Оставьте нам хотя бы ключи от дома!

Директор взял ключи.

– Эти?

Джулия кивнула.

Директор приподнял трубку.

– Звонок вашей маме – и тотчас верну.

Видя, что брат и сестра молчат, он закрыл коробку.

– Немедленно в класс. И никаких отговорок.

Внезапно проснувшись и обнаружив, что лежит на диване в совершенно тёмной комнате, Манфред перепугался.

– Лошадь! – завопил он, обливаясь потом и чувствуя, как пылает лоб, потом огляделся, но так ничего и не увидел в темноте.

Он приподнялся на локте, ощупал руки, ноги и обнаружил на себе незнакомую шёлковую пижаму.

– Что происходит? Где я?

– Всё в порядке. У тебя жар. Высокая температура.

– Обливия, это ты?

Но рядом сидела не Обливия, и голос звучал куда мягче, чем у неё, а руки без фиолетовых ногтей оказались ласковее.

Манфред хотел было ответить, но не смог. Потом ощутил на лбу влажную и холодную ткань и покачнулся под её тяжестью.

– Вот так… – произнёс голос. – Постараемся снизить эту высокую температуру.

У Манфреда не хватало сил сопротивляться. Влажная ткань словно обняла его голову и опустила на мягкий подголовник дивана.

– Я… я упал… – пробормотал Манфред, словно оправдываясь.

– Ну, ясно же, что упал, – услышал он голос сирены. – Но, к счастью, выбрался на берег.

– Дважды, – проговорил Манфред и вроде бы уснул.

Гвендалин поднялась и заботливо, подобно сестре милосердия, оглядела человека, лежащего на диване в её доме.

Без ужасного рабочего комбинезона, со спокойным выражением лица, с бородой, как у повстанца, и с загадочным шрамом на шее, он показался ей более привлекательным.

И теперь она вспомнила, где видела его. В доме госпожи Обливии Ньютон, что за пределами Килморской бухты. А потом встретила и в гостинице, где обменялась с ним несколькими словами.

«Интересный мужчина», – подумала Гвендалин.

Конечно, не из тех, кто может понравиться её родителям. Чувствуется, что немало пережил. Этот таинственный, явившийся из моря человек определённо способен воспламенять такие сердца, как у неё, сердца, которые любят приключения.