– Не позволяет явиться без косметики?

– И вот опять вы язвите. Нехорошо.

– Сегодня я показала, что могу выглядеть по-разному, – настаивала Лана. – Раньше просто не было смысла так выряжаться.

– Разве это правильное мышление, дорогая? Женщина всегда должна быть прекрасной! Особенно если она работает в бизнесе, связанном с красотой. Что же до Юры, он умеет подать себя правильно и правильно же держаться в кадре. У него есть опыт. А какой опыт есть у вас?

Вопрос был вроде как невинный и вроде как предсказуемый, однако Ирина дополнила его таким многозначительным взглядом, что Лана почувствовала, как злость в ее душе закипает, оборачиваясь яростью. Она не представляла, каким чудом ей хватило сил, чтобы спокойно ответить:

– Мои проблемы давно в прошлом.

– Разве? Я вот где-то читала, и не раз, что женский алкоголизм неизлечим. Это болезнь, милая, она от вас не зависит – и я вас не виню ни в коем случае! Но компания не может рисковать, подстраиваясь под ваш возможный рецидив. Да и потом, ювелирный дом «Вирелли» воздерживается от продвижения каких-либо взглядов, которые могут быть оскорбительны для других людей.

Вот этой фразой Ирина застала ее врасплох. Лана даже не поняла сначала, о чем речь – при всех ее грехах, попыток оскорбить кого-то или пропагандировать спорные идеи на ее счету не было. Но потом она проследила за взглядом начальницы и обнаружила, что та смотрит на татуировку, темневшую на запястье Ланы – строгий черный крест.

– Да и татуировки на сотрудниках мы не поддерживаем, – добавила Ирина.

– У Охримовского полно татух! – не выдержала Лана. – Он же полуголый недавно для журнала снимался, да он вообще не человек, а мультик!

– Это тоже не слишком приятно, но у мужчин все-таки немножко по-другому, к ним другое отношение.

– Да уж, а это сейчас пошли не разговоры, оскорбляющие кого-то!

– Я же веду их не в прямом эфире. Светонька, ну в самом деле – и картинка, и откровенное продвижение религиозных убеждений…

– Это не продвижение религиозных убеждений. Это татуировка в память о моем сыне, и вы прекрасно это знаете.

– Я-то знаю, я вам очень сочувствую, но мы же не можем объяснить такие тонкости каждому! Ну да к чему время терять? Я вам просто по-человечески объясняю, почему решили так, а не иначе. Само решение уже принято, ничего не изменится.

– Неужели? А если я вообще запрещу использовать мои работы на этом конкурсе?

Это было предположение, которое еще утром показалось бы Лане самоубийственным. Но сейчас такая ставка представлялась не самой безумной. Работы уже официально заявили, показали на сайте, продемонстрировали партнерам. Эти работы есть – украшения изготовлены! Дом «Вирелли» никак не сможет объяснить, почему они вдруг испарились, не потеряв лицо.

Конечно, после такого Лану наверняка уволят. Вот только это будет уже совсем другое «после» – с международной рекламной кампанией за плечами.

Это заявление должно было разозлить Ирину или хотя бы смутить. Однако начальница не прекратила улыбаться.

– А у вас не получится, – с показной заботой сообщила Ирина. – Вы свой контракт вообще читали, дорогая моя? Права на все, что вы создаете в этих стенах, автоматически переходят к «Вирелли».

– Но с обязательным указанием имени!

– Оно и будет указано – в документах. Рекламу вам никто не обещал. Светонька, милая, я вам многое прощаю в этом разговоре, потому что мне самой несколько неловко за такую неожиданную смену курса. Но вы поймите: мое терпение не резиновое. Давайте поскорее минуем эту неприятную ситуацию и двинемся дальше, прошу вас.

Лане казалось, что мир вокруг нее рушится. Кабинет оставался неизменным – но он же как будто осыпался, растворялся, грозя в любой момент швырнуть Лану в темноту. Слишком сильным было ее недавнее счастье, слишком плотно эта победа переплелась с ее планами на будущее. А теперь вот оказалось, что никакой победы не было…