– У них были родственники? – поинтересовался я.

Бротон сложил руки на коленях:

– Они приехали в Лондон из Ланкастера. Подобно многим молодым людям, Джон явился сюда искать удачу. Со временем умерли и их родители. А потом чума забрала Джона и Рут, и на севере оставалась в живых только старая тетушка Рут, о которой она иногда упоминала и с которой переписывалась. Когда Майкл явился ко мне, встревоженный интересом Хоббея к опеке над детьми, я предложил ему найти ее письма и адрес, чтобы я мог написать ответ. Сэр, – вдруг взволнованно проговорил он, – а как умер Майкл?

– В заключении коронера причиной называлось самоубийство. Обстоятельства, обнаруженные в Хэмпшире, вывели его разум из равновесия, – осторожно ответил я.

– Ох ты, боже мой! – Священник приложил руки к голове.

– Мне очень жаль, сэр. Но прошу вас, расскажите мне все, что вы знаете об этой опеке. И о тетушке…

– Майкл вернулся с ее адресом. По его словам, в это самое время Николас Хоббей уже забирал бумаги и конторские книги. Кафхилл попытался возражать, однако Хоббей только отмахнулся от него как от лица, не имеющего официального положения.

– Похоже, что вы достаточно хорошо знали Майкла.

Бротон вздохнул и покачал головой:

– Майкл со своей семьей каждое воскресенье приходил в церковь. Впрочем, нет, мне никогда не казалось, что я по-настоящему знаю его. Как и что он полностью доверяет мне. Я даже подумывал, не тайный ли он папист, но думаю, что это не так. Впрочем, его что-то тревожило. Но этих двоих детей он любил и делал все возможное, чтобы помочь им. Он улыбнулся и добавил: – Ради этого мы с ним устроили настоящий заговор.

– Мать Майкла говорила мне, что Хью и Эмма Кертис были дружны.

– Да. Серьезные, добродетельные дети. – Викарий качнул головой, и его длинная борода дрогнула. – Я написал письмо их тете, оплатил быстрого гонца. Дело было уже через три недели после смерти Джона и Рут. Мы с Майклом подозревали, что Хоббей добивается контроля над землями их детей, но не ожидали, что он добьется своей цели настолько быстро.

– Обычно такие дела движутся неторопливо.

– Я каждый день ожидал ответа с севера, однако вам известно, как долго идут вести из этих диких мест. Прошло две недели, затем три… Майкл снова побывал у меня и сказал, что Хоббей постоянно присутствует в доме Кертисов. Как и его адвокат.

– Винсент Дирик.

– Да, так его и звали. Майкл говорил мне, что дети испуганы. Он умолял меня отправиться к Хоббею и поговорить с ним. Так я и поступил, сходил в его дом на Башмачной. – Бротон нахмурился. – Этот тип принял меня в гостиной… он смотрел на меня с наглой надменностью человека, который поклоняется мамоне, а не Богу. Я сказал ему, что написал письмо тетке детей. Однако мастер Николас лишь прохладным тоном спросил, каким образом сия старая женщина преодолеет две сотни миль ради того, чтобы воспитывать двоих подростков. И добавил, что, являясь лучшим другом семейства и соседом по владениям в Хэмпшире, он приглядит за тем, чтобы с Хью и Эммой обращались по справедливости. И тут явилась его жена. Абигайль Хоббей.

На лице нашего собеседника проступил настоящий гнев.

– Матушка Кафхилл упоминала ее. По ее словам, Майкл считал ее чуточку полоумной, – вставил я.

– Она явилась в слезах и с визгом. Ворвалась в гостиную, пока у нас шел разговор с ее мужем, завопила, что я-де болтун и смутьян, явившийся обвинять ее мужа, всего лишь желавшего помочь двоим осиротевшим детям.

– Но вы ни в чем не обвиняли его?

– Нет, но именно тогда, когда эта женщина начала кричать на меня… именно тогда я начал подлинно опасаться за обоих детей.