– Так это?.. – хотела задать Тауре вопрос, но она опередила с ответом.

– Вон та пурпурная, – указала она пальцем на свернувшуюся на земле кольцами змею так до боли напоминающую цветом вересковую поляну в Лихолесье, – амфисера генерала Кайса. Это она принесла тебя ночью в клетке. Верба у нас самая спокойная. Я однажды ей мышь через забор бросила, и она не побрезговала, слопала. Но тебе не советую это повторять, – улыбнулась и погрозила пальчиком. – Идем скорее!

Мимо нас с накрытым тряпкой ведром прошел полуголый эспер и направился к загону. Не успела я проследить за ним взглядом, как Таура схватила за руку и потащила дальше.

– Смотри, – чуть поодаль от стойла амфисер расположилась большая тканевая палатка, – Там живут мерцающие, а там, – указала на вторую такую же рядом, – Кара и остальные пленные, которые работают на благо лагеря. Я уже застелила тебе койку, пойдем, покажу.

Мы приблизились к палатке, и я с ужасом столкнулась взглядом с теткой Карой.

– Меньше болтай, Таура! – подбоченившись, прикрикнула женщина, потуже затянула косынку и направилась к центральной части поселения.

– Везде у нее глаза да уши, спасу нет, – цокнула языком девушка и впустила меня в палатку. – Выделила тебе самую паршивую койку на входе, жаба мерзкая, – указала на топчан, о который я едва не споткнулась. И правда, на самом входе. – Зато я белье тебе чистое без дыр достала, – похлопала она по краю койки, – и подушку поплотнее выбрала. Располагайся. Скоро услышишь сигнал на завтрак. Сразу выходи, завернешь за палатку. Там стол для нас накроют. Остальные уже затемно с прииска прибудут. Меня сегодня в лагере оставили, чтобы рану обработать, – с шипением повела больным плечом. – Побегу я, а то эскулап заждался.

– Искренне благодарю за заботу, Таура, да хранит тебя Солнцеликая, – осенила девушку святым кругом.

Она лишь улыбнулась в ответ и умчалась.

Я села на топчан, положила ткань под подушку и обвела взглядом комнату. Койки стояли стройными рядами с узкими проходами, и больше ничего здесь не было. Я насчитала тринадцать мест вместе с моим. Вот, значит, сколько нас, мерцающих. Знать бы еще, что там где у меня мерцает, от чего сам генерал эсперов не пожалел драгоценных живых камней для калеки. Поставил на ноги, чтобы вместе с другими добывала столь важную для их расы породу. Неужели это все, что им нужно от нашего мира?

Пребывая в раздумьях, я смирно сидела до тех пор, пока не услышала звонкую трель колокольчика. Сообразив, что это и есть сигнал на завтрак, по навету Тауры вышла из палатки и обогнула ее по правой стороне. Увидела длинный деревянный стол и приземлилась на скамью. Заозиралась в поисках хоть одной живой души и вскоре появилась высокая девушка в косынке и белом переднике. Она ловко удерживала поднос, заставленный кухонной утварью, на одной руке.

– Доброе утро, – первой поздоровалась с незнакомкой.

Она и не глянула на меня. Наспех расставила две тарелки, ложки и кружки. Ушла, вильнув хвостом длинного серого платья.

Я пожала плечами, удивляясь столь не радушному приему. Все-таки я так же как и она оказалась в плену. Разве не лучше поддерживать друг друга в такие не легкие для всего мира времена?

Вскоре девушка вернулась с двумя ведрами. Пыхтела и надрывалась. Со взмокшим недовольным лицом поставила ношу на край стола и смахнула с ведер тряпки. Ухватилась за тарелку, плюхнула в нее половник белой каши и так же поступила со второй. Потом наполнила кружки ароматным взваром и снова согнулась под весом ноши. Поковыляла в сторону другой палатки, с которой доносились женские голоса.