«Убери от неё свои руки!» – прошипел мой уж, а я подумала, что вот как глянет сейчас на дядю своего и тот станет камнем?

— И как же его уложить спать? – поинтересовался тот шёпотом.

— Спеть колыбельную, – улыбнулась я, сама не знаю. Но хоть и беспокоилась отчего-то за вот этого совершенно незнакомого мне человека, но что-то меня утаскивало в мягкое и невесомое. Такая приятная тягучая нега – колдовство, магия, не знаю… и я устала.

— А мне кажется, что поспать надо вам, – проницательно заметил Хьюго.

— Да, наверное, вы правы, – согласилась я, не в силах больше выносить совершенно выматывающее меня пыхтение и фырканье моего расчудесного фамильяра.

Ван дер Караман проводил меня до комнат, которые я занимала, тактично остановился за несколько шагов до дверей.

— Покойной ночи, Кириана, – улыбнулся мне. — Спасибо вам за ужин, и приятную беседу. Я постараюсь посмотреть в книгах, как вернуть вас домой.

«Как же, так он и посмотрит», — возмутился мой драгоценный фамильяр. Хотя сейчас я понятия не имела, где он находится.

— А я постараюсь спеть колыбельную вашему миру, – зачем-то пообещала я.

Хьюго ничего не ответил, только склонил голову, очень почтительно, но всё же тепло.

Попав в спальню, поняла, что Йохана тут нет, и потому можно спокойно поставить печати, чтобы не лез ко мне ночью. Усталость навалилась совершенно жуткая, бесконечная, я легла на кровать одетой, не было сил раздеться и вот, казалось, что и уснуть нормально. Но уснула.

Погрузилась в объятья сна и всё чувствовала обнимающие меня кольца змея, пыталась сопротивляться, но нет не пыталась — это так странно, но сроднясь с ним, словно прирастая кожей, становилась такой счастливой, гармоничной, магия пела мне, вокруг меня, внутри меня. Потрясающее чувство, несла меня на волнах той самой ледяной реки, но мне не было холодно, впервые не было.

Слёзы навернулись на глаза. Не понимаю, почему так тепло. Не понимаю, почему хорошо.

— Кириана! – громыхнул Йохан, и я подскочила в кровати, как ужаленная.

Огляделась — его не было. Но в окна лился мягкий свет утра. Белый. Чистый.

— Чего ты орёшь? – спросила я куда-то в пустоту, но было понятно, что он слышит меня.

— Во-первых снимай печати, женщина, – прошипел он приказным, полным возмущения тоном. — А во-вторых, ты что натворила?

— Что? – не поняла я.

— На улице!

Я встала, подошла к окну, а там всё было белым, от снега, который укутал всё-всё, всё, что я видела.

— Ведьма! – снова громыхнул Йохан, но уже за моей спиной, потому что сняла печати и он, конечно налетел на меня, как я и ожидала во всей своей реальной сущности.

— Мир уснул, – прошептала я, слыша тихое, едва уловимое дыхание спящего мира.

— Что? – взревел мой славный и такой миловидный фамильяр. Ревел он мне в ухо и я даже порыв ветра ощутила, кажется. Подняла на него взгляд. О, там ещё и молнии сейчас случатся.

— Что? – как можно спокойнее спросила я, хотя безумно, хотелось треснуть его. А ему определённо ввалить мне.

— Ты зачем это натворила? Глупая, бестолковая женщина! Ты хоть понимаешь, что такое зима? Что делать людям? Как? К зиме надо готовиться – дрова, заготовки, даже дичь не готова к спячке! — сейчас у него вены полопаются на шее, да и руки видно, что чешутся мне наподдать.

И я стояла, смотрела на него… странное – хотелось вздёрнуть бровью и вывести его из себя ещё сильнее. Что он мне может сделать? Ничего? Но… Чтоб тебя, Кириана, тебе хотелось, чтобы что-то натворил? Вот этого я сама от себя не ожидала! Вот этого я испугалась!

— Подготовиться? – ухмыльнулась и, ой-ей!

У Йохана глаза стали менять цвет, кожа пошла рисунком чешуи – и я видела, видела это однажды, видела… в том сне!