Головная боль исчезла – янтарщик был прав. Я слышала о таких каштоунах: в их крови течёт янтарная сыворотка, дарующая способность лечить. Иногда они появлялись в нашем городе, помогая людям за определённую плату и практикуясь в лечении простых людей. Но я и подумать не могла, что они способны снять даже ту боль, которую я ощущала.

Но теперь приходит другая боль – жестокая, душащая, сжимающая сердце.

Перед глазами вспыхивает картина: мой дом. Затем – ослепительный свет, крики, удар по земле. Я моргаю, но изображение не исчезает, напротив, собирается пазлом, становясь всё отчётливее.

Ещё мгновение – и лёгкие отказываются принимать воздух. Я задыхаюсь.

Я поворачиваюсь на бок, тело требует движения. Бежать. Искать родных. Глаза застилают слёзы. Я резко встаю, но тут же запинаюсь о подол длинной сорочки, и больно падаю на пол.

Резкий укол боли в колене на секунду заглушает другую, душевную, и я, стиснув зубы, пытаюсь мыслить разумно. Я нахожусь в Каменном войске. Не понимаю, что со мной происходит. Нужно поговорить с кем-то, кто знает.

Я поднимаю голову и замечаю парня в сером халате, который приближается ко мне быстрым шагом.

Макс. Я узнаю его золотистые локоны.

– Спокойно, всё в порядке, ты в безопасности, – его голос звучит ровно, уверенно. Он наклоняется и осторожно помогает мне снова сесть на кровать. – Дыши. Всё будет хорошо.

Он смотрит мне прямо в глаза, делает глубокий вдох, а затем поднимает руку, приглашая повторить за ним.

Я, повинуясь, втягиваю воздух, и вдруг понимаю: его прикосновение странно успокаивает.

– Сколько пальцев? – Он поднимает два.

– Два.

– Отлично. А теперь скажи, как тебя зовут?

Я зажмуриваюсь. Простая, элементарная вещь ускользает от меня. В голове пустота, мысли разлетаются. После мучительной паузы я выдавливаю:

– Анна.

– Фамилия?

Тело бросает в жар. Мысли спутываются, и я с ужасом осознаю, что не помню.

Я качаю головой. Чувствую, как слёзы снова обжигают лицо.

– Спокойно, – Макс достаёт салфетку и осторожно вытирает мои щеки. Но от этого слёзы только льются сильнее.

Я пытаюсь вспомнить… Маму. Брата. Сестёр. Но перед глазами – только размытые лица, словно затянутые густым туманом.

– Дай себе время, ты всё вспомнишь, – тихо говорит он.

Я всхлипываю. Настолько плохо, что падаю лицом ему в плечо. Он медлит, затем аккуратно обнимает меня, его рука мягко двигается по моей спине. От этого я действительно начинаю успокаиваться.

– Сейчас я измерю твои параметры.

Макс отходит, возвращаясь через несколько минут с маленьким чемоданчиком, наполненным приборами. Я наблюдаю за плавными движениями его рук. Они уверенные, размеренные, внушающие доверие.

– Я хочу знать, что случилось, – прерываю молчание.

Он тяжело вздыхает, его челюсть напряжённо сжимается.

– Я не могу пока ничего сказать, Анна. Сначала нужно выздороветь. Янтарщик сделал своё дело, но результат нужно закрепить.

Я вглядываюсь в его лицо, пытаясь уловить хоть намёк, но Макс отводит глаза. Я могу только смотреть на его заострившиеся скулы.

– Однако, твое состояние значительно улучшилось за последние сорок восемь часов. Ты проснулась и вспо…

– Что? Сорок восемь? – мой голос хрипит. Макс растерянно приоткрывает рот.

– Ох. Да, это было необходимо для восстановления.

Он аккуратно складывает приборы в чемоданчик и что-то записывает в тетради.

– Сейчас важно сохранять спокойствие. Тогда ты быстрее придёшь в себя. Если ночь пройдёт хорошо, возможно, завтра тебе разрешат выйти на прогулку.

Он резко оборачивается на стон пациента, лежащего в конце холла.

– Мне пора.

Встаёт, но перед тем, как уйти, оборачивается: