– Отец, просто Сашка сказал про прадеда Александра Первого… – чуть замялся великий князь. – Вот я и…

– Понятно, – протянул Николай Третий. – У Прохора спросите, а нас, молодёжь, оставьте в покое! – Они отвернулись, и продолжили негромко о чём-то разговаривать.

Теперь Прохору было не отвертеться, и пришлось ему в подробностях рассказал о своём «лечении». Потом наступила моя очередь. В двух словах я описал всё, что видел, чувствовал и исправлял, заметив, как к нам тихонько присоединяются все три присутствующих здесь моих деда.

– Алексей, я готов! – заявил дядька Константин, когда я закончил. – Хоть этих наконец побью! – он указал на старших Владимировичей. – И этих! – имелись в виду Николаевичи.

– Цыц, молодёжь! – вмешался император. – Всему своё время! Давайте-ка уже по домам, завтра трудный день. А мы посидим ещё втроём, по-стариковски… Александр, довези сына с Прохором до Жуковки.

Всю дорогу мы молчали, только в конце, когда обычная «Нива» заехала на территорию поместья Пожарских, отец поинтересовался:

– Обижаешься на меня, Алексей?

Я, сделав над собой усилие, ответил:

– Дай мне время. Слишком всё неожиданно…

– Хорошо, – кивнул он и протянул руку, пожав которую, я вышел из машины.

Уже когда мы с Прохором поднялись на крыльцо, воспитатель похвалил:

– Молодец, Лёшка! Вёл себя достойно! Вот и дальше постарайся действовать так же. Будь достоин фамилии Романовых и Пожарских!

Ещё на входе мы услышали громкий женский смех, несмотря на то, что был уже двенадцатый час ночи. Когда же зашли в гостиную, поняли его причину – пьяненькие Леся с Викой вышагивали перед сидящим на диване Сашкой Петровым в нарядах пятидесятых-шестидесятых годов. Если Леся сделала себе высокую причёску и была одета в чёрное платье с пышной, летящей юбкой, которое оставляло открытыми плечи, то вот Вика щеголяла в безразмерной яркой рубашке, частично заправленной в шорты из обрезанных джинсов, огромных очках и бандане.

– Мальчики вернулись! – увидела нас Вика. – У вас всё нормально? А где Михаил Николаевич?

– Да, мы вернулись. У нас всё хорошо. Михаил Николаевич задержится в городе, – по порядку ответил Прохор. – А вы чем занимаетесь?

– Нам Наталья вещи из старого гардероба принесла, – заявила Леся. – У нас костюмированная вечеринка! Посмотрите! – она указала на стол, который был усыпан набросками женских нарядов.

– Еле за ними успеваю! – указал пьяненький Петров на рисунки. – Вика уговорила написать её портрет, сейчас выбираем образ…

Твою же мать… Я мысленно схватился за голову. Сашка ещё портрет деда не написал, Юсупова, Долгорукая и Шереметьева в очереди стоят, я ещё молчу про мою, как оказалось, сестру, Марию Романову… А его тут уже, по тихой грусти, взяли в оборот! И куда, спрашивается, смотрела Леся?

– Слышал, Лёшка? – гордо выпрямилась Вика. – Образ выбираем! Может, в камуфляже и с автоматом? Как настоящая валькирия? – Огромные очки мешали мне понять, шутит девушка или нет…

– А что, мне нравится! – подал с дивана голос Петров. – Вика в униформе, с автоматом… В этом, определённо, что-то есть!

Я уже собрался сказать всё, что думаю по этому поводу, но Прохор меня опередил:

– Леся, опиши Вике все перипетии нелёгкой судьбы нашего художника в последнее время.

Через пять минут расстроенная Вика спросила у меня:

– Лёшенька, но можно же что-нибудь сделать?..

– Не уверен, – ответил я, кровожадно смотря на опустившего глаза друга. – Разве что Александру бросить учёбу и плотно заняться выполнением данных обещаний… И переодевайтесь давайте, гулять пойдём. Свежий воздух вам явно не будет лишним.

Когда девушки ушли в соседнюю комнату, Сашка подал голос: