– За вашей дуэлью я, как и все остальные, наблюдала по мониторам, а когда Филипп начал что-то делать со стихиями и со всех сторон послышались возгласы про какие-то легенды, стало понятно, что тебе угрожает реальная опасность.

И норвежка уставилась на меня немигающим взглядом своих прекрасных глаз, ожидая ответа.

– Ну… – протянул я, – была там какая-то пульсация, но я не обратил на нее особого внимания.

– Врешь! – зашептала Соня. – Все ты почувствовал! Я за тобой следила и видела, как ты чуть не потерял сознание! И мне пришлось вмешаться!

– Что тебе пришлось сделать? – я просто охренел.

– Вмешаться! – буркнула она и внезапно опустила глаза. – Не уверена, что помогла… может, ты самостоятельно пришел в себя, но я старалась изо всех сил.

Твою же бога душу мать! Полный и законченный пиzдец! Получается, я теперь Соне по гроб обязан? И плевать, что ее воздействие на меня было несильным, оно могло стать той пресловутой соломинкой, сломавшей хребет верблюду!

– Сонечка, – мой голос дрожал от волнения, – а как именно ты мне помогла?

– Твой доспех хоть и слабо, но начал сокращаться в унисон с вибрациями стихий Филиппа, и я попыталась эти сокращения остановить. Получалось плохо, и тогда я пустила уже свои вибрации в противофазу первым, и ты сразу пришел в себя.

Девушка улыбнулась, а я продолжил «допрос»:

– Ты можешь… лечить на расстоянии больше двух километров?

– Алексей, я могу лечить даже по фотографии, – хихикнула она. – А с тобой мне и фотография не нужна, твой образ у меня постоянно перед глазами. Только тс-с… – Соня приложила указательный пальчик к губам, – это еще одна большая тайна рода Ольденбургских!

Перемены в настроении норвежки явились для меня неким подобием холодного душа, и мои мозги заработали в «правильном» направлении:

– Сонечка, а ты Филиппа, случайно, не успела посмотреть?

– Ты имеешь в виду эти вибрации? – Она изогнула бровь, а когда я кивнул, продолжила: – Филипп что-то делал со своим доспехом, именно в такт ему вибрировали стихии. Больше ничего не разглядела, – она опять хихикнула, – все мое внимание было поглощено великим принцем Алексеем Романовым.

– Понятно, – протянул я.

И задумался, пытаясь проанализировать произошедшее еще раз, но уже в свете информации, предоставленной девушкой.

– Сонечка, помнишь, я тебе говорил, что на самом деле представляет из себя великий принц Алексей Романов?

– С твоих слов выходило, что принц полный и законченный подонок, – девушка улыбалась. – И в чем-то я с твоим мнением согласна.

– К чему веду, – вздохнул я, – очень этому подонку хочется ввести тебя незаметно в транс и проверить все, что ты этому принцу наговорила.

Соня напряглась, побледнела, сжала кулачки, а в ее глазах появился страх:

– Алексей, ты вообще никому не веришь? – голос девушки дрожал.

– Даже себе, – кивнул я.

– Хорошо… – обреченно протянула она. – Если это необходимо, то делай… Но ничего нового ты не услышишь.

Твою же бога душу мать!!! Полный пиzдец!!!

И как в омут с головой:

– Соня, не знаю, что надо говорить в таких случаях, особенно когда девушке всего шестнадцать лет, но не хотела бы ты выйти за меня замуж?..

Несколько тягучих мгновений ничего не происходило: девушка продолжала стоять с потерянным видом, потом, вздрогнув, уставилась на меня этим своим немигающим взглядом, в котором страх сменился робкой надеждой, и срывающимся голосом спросила:

– Ты не шутишь?

– Не шучу, – кивнул я. – Так выйдешь?

Соня стала меняться на глазах: горделивая осанка, голова чуть откинута назад, легкая, довольная полуулыбка, кулачки разомкнуты, а ладошки оправляют несуществующие складки на платье.