Хриплые голоса пиратов нестройно подхватили крик.

– Черти не проигрывают дуэлей. Он прямо-таки заворожил несчастного. Недаром, видно, на Архипелаге сплетничают о странностях Баррета, – мрачно шепнул приятелю Смок.

Нортон лежал неподвижно.

– Что там?

Флегматичный Кормик подошел вплотную и склонился над побежденным.

– Солнечный удар и к тому же сквозная рана в грудь. Ларри уже готов, и если остынет не скоро, то только дьявольская жара тому причиной. Как будем хоронить его, капитан?

Баррет сполоснул саблю в воде, вытер остатки юшки о сапог, оторвал от рубахи кружевную манжету и приложил ее к задетому плечу.

– Земля острова чертовски твердая. Будем считать, что Нортон умер в рейсе, и устроим морские похороны. Эй, Винд, Смок! Вернитесь на борт, возьмите там иглы и парусину для савана… Хотя нет. Возьмите лучше старый мешок из-под муки, веревку и ядро для ног вместо груза.

– А как же заупокойная служба?

– Английский молитвенник храброго дока Кида истрепался в бою… А трофейный испанский, конечно, не годится.

Смок и Винд перестали переталкиваться и напустили на себя самый серьезный вид.

Матросы, которые пресытились зрелищем схватки, уже разбредались кто куда по пляжу. Кое-кто уже сгребал сухие ветки, чтобы запалить костер.

– Эй, ребята! А тут прячется чужой шпион! – завопил самый наблюдательный.

Кусты сильно трещали – ясно слышно было, как застигнутый на месте человек пытается удрать.

– Держи, лови!

Десяток добровольцев-загонщиков уже ломились через кусты. Беглец удирал отчаянно, его узкая спина мелькала среди зелени, он оказался легче и проворнее пиратов, кроме того, не провел в море многих дней и поэтому тверже стоял на ногах. Расстояние постепенно увеличивалось. Винд на бегу прицелился из пистолета Лоренса Нортона и выстрелил; видимо, пуля пошла куда-то не туда, потому что беглец даже не пошатнулся, зато с толстой ветви камнем свалился убитый попугай.

– Мазила.

Исход дела решил здоровяк Смок, он на бегу подхватил с земли камень и что было сил пустил его вслед чужаку. Тот ничком завалился в заросли и тут же был схвачен полудюжиной грубых рук.

– Верткий попался мерзавец. Пленника выволокли на открытое пространство.

– Это не черт, – разочарованно заявил Кормик. – Ставлю свою долю в несуществующих сокровищах ацтеков против фальшивой игральной кости покойного Нортона, что перед нами не кто иной, как порядочный человек.

– С чего ты взял?

– А вы посмотрите на этот бледный вид.

– Приличный человек на Скаллшорз? Ты, Кормик, должно быть, рехнулся.

– А кто он тогда такой?

– Скорее уж агент испанцев из тех скользких мошенников, по которым плачет веревка.

Схваченный закашлялся и, кое-как проглотив застрявший в горле комок, ответил с заметным французским акцентом:

– Простите, капитан, не знаю вашего имени…

– Я Баррет!

– Простите, капитан Баррет, но я вовсе не тот, за кого вы меня приняли. Я доктор Ролан Брасье, брат Галиена Брасье[1] с острова Телль Керрат. Прибыл сюда из Франции ради научных изысканий, относящихся к птицам южных морей, к вечеру через четыре дня меня заберет судно с Мартиники.

– Мне не нравится его странный вид, – грубо вмешался Кормик. – Такая узкая физиономия напоминает мне жуликоватую рожу одного знакомого адвоката.

– Это еще не причина отправить человека на рею.

Брасье очень заметно дрогнул, осознав до конца, в какой компании он очутился.

– Повесить его на дереве, капитан? – попросту спросил Смок.

В этот час на капитана Питера накатил один из тех приступов упрямства, которыми порой перемежались у него периоды депрессии.

– Я еще подумаю. Нужно все соизмерить, – отрезал он.