– Чего вы боитесь, дураки, он уже разрядил свои пистолеты. – В голосе Кормика слышалась легкая неуверенность.

– У него может оказаться запасная пара стволов, – оторопело отозвался Фокс. – Может быть, привести сюда доктора? Пускай кривой лекарь попросит своего друга сдаться добровольно…

– Питеру плевать на жизнь пьяницы. Эй, подайте мне ружье, я лучше выстрелю в засов…

Баррет не стал ждать развязки. Он прикрепил кружку к поясу, приготовил саблю, сам отодвинул засов и пинком распахнул дверь. Створка врезалась в Кормика с такой силой, что тот потерял равновесие, споткнулся и упал, ружье выстрелило само собой, и пуля завязла в досках. Баррет оглушил противника пинком в голову, переступил через него и очутился в узком проходе, ограниченном сверху палубой, снизу – трюмом, а по сторонам – другими каютами. Теснота не позволяла мятежникам атаковать одновременно.

Фокс, который очутился с капитаном лицом к лицу, уже не тратил времени на разговоры. Он выставил саблю как можно дальше вперед, надеясь не дать противнику приблизиться, но из-за разницы в длине оружия почти сразу получил удар в запястье.

– Кто еще хочет? Можете подходить…

Фокс уже осел на пол и прижался к переборке, он тихо поскуливал и пытался пристроить назад отрубленную руку. Зачинщики сдали назад и принялись один за другим подниматься на палубу, желая оказаться подальше от сабли Баррета, однако тем самым освобождая ему проход.

«Придется подняться по трапу наверх. Они окажутся дураками, если в этот момент не снесут мне голову».

Фокс закатил глаза и, кажется, умирал, кровь из его перерубленного запястья обширной лужей растекалась по полу. Кормик затих, но дышал. Баррет, чертыхаясь, вернулся в каюту, прихватил там кувшин, предварительно повязав его платком, надел получившееся сооружение на брошенную саблю Фокса и осторожно поднял над верхней ступенькой трапа.

Посудина со звоном разлетелась под чьим-то клинком.

В тот же миг Баррет одним прыжком достиг палубы. Дул ветер, соленые брызги воды обдали его с головы до ног.

– Он ходит с разрубленной головой! – истерически орали в темноте.

– Стреляйте!

– Порох намок!

Все-таки грохнул и сверкнул выстрел, но капитан уже достиг борта, перемахнул через него и отвесно упал в волны. Вода сомкнулась над головой, на несколько долгих секунд заглушив порывы ветра и все другие звуки. Вынырнув, он в первую очередь избавился от намокших сапог. Штормило. Волны без гребней накатывали одна за другой. Баррет, качаясь вместе с массой воды, время от времени чувствовал, как новая тугая волна касается волос и заливает уши.

Тем временем на корме «Синего цветка» ярче вспыхнул фонарь, отблески плясали на воде наподобие капель расплавленного золота. Сутулая фигура очнувшегося Кормика показалась над леером.

– Эй, Питер Баррет! – крикнул лейтенант. – Ты слышишь меня?

Баррет теперь плыл изо всех сил, стараясь удалиться от «Синего цветка».

– Если ты еще не потонул, то ты, должно быть, меня слышишь, – рассудительно добавил Кормик. – Знаешь, Питер, тут ничего личного, считай, что это только справедливая плата за твои выходки и смерть Ларри.

Он вскинул ружье и выстрелил, могло показаться, что наугад, но пуля врезалась в воду у самого виска Баррета. Мятежный лейтенант быстро, экономя каждое движение, снова зарядил свое буканьерское четырехфутовое ружье и устроил его поудобнее.

– Получай.

Новая пуля ударила Баррета прямо в руку повыше локтя, сорвав лоскут кожи и повредив мышцу.

– Проклятый дождь… – проворчал Кормик. – Он мочит порох. Я больше не вижу тебя, Питер. Прощай и иди на дно. Пожалуй, я больше не буду стрелять. Если ты все еще жив, желаю тебе легкой смерти.