Шарик едва заметно перекочевал в правую ладонь каталы, и если бы я не знал этот трюк, то точно бы не уловил – настолько отточенные движения были у гнилозубого. А потом, когда он отнял руки, я сделал вид, будто не удержался, и завалился, смахнув рукой наперстки, со звоном отлетевшие прочь… Катала от такой наглости не успел среагировать и наспех подсунуть шарик. Народ возмущенно выдохнул, кто-то предложил позвать милиционеров.

– Я тебя запомнил, сука!.. – еле слышно пробормотал аферист, и в следующую секунду шарик поскакал по серым бетонным плитам. – Ой, граждане, неувязочка! Неловкость моя, прошу извинить! И ты извини, пацанчик, забирай выигрыш! Может, еще разок? Я шарик поменяю, а то этот совсем уже, видимо, истаскался…

– Нет, спасибо, – я помотал головой, отсчитывая свои три тысячи и еще одну от первого настоящего выигрыша. И так же тихо, как катала до этого, произнес. – Я тебя тоже запомнил. Попробуешь мне что-то сделать, и тебя тут же накроет прокуратура. Или к следователю Терешенко тебя прямо сейчас отправить?

Из моего кармана аккуратно показался красный уголок, похожий на служебное удостоверение. Как у курсанта школы милиции, которых у нас в городе немало – это все знают. Или как у студента, который ушел в академ, а университетскую ксиву не сдал. Но кто об этом подумает, правда? Хорошо, что в те времена была мода на самые разные обложки, и обычные синие «корочки» благодаря этому стали красными.

– Ладно, пацан, разойдемся миром, – процедил тот сквозь свои гнилые зубы. – Ты меня не знаешь, я тебя не знаю. Идет? Все равно я не с вашего города…

Еще бы: местные должны знать, что грозный прокурор Терешенко – это молоденькая Маша, помощница следователя. Был бы ты в курсе, на три буквы меня бы послал. Вот только что-то гнилозуб не спешит уходить. Кажется, не дожал. Тогда так…

– Я сразу понял, что ты гастролер, – я продолжил, перейдя на еле слышный шепот. – Разрешение-то хоть получил? Или вместо следователя тебя Вано сдать?

Старая память вытолкнула наружу кличку забытого авторитета, державшего новокаменский центральный базар в начале девяностых. Чуточку импровизации, железобетонной уверенности и немного везения – и вот уже гнилозубый катала вытянулся лицом. Значит, я попал в точку. Клички местных авторитетов знают даже залетные. А то, что я сначала милицией притворялся, не суть важно – так тоже частенько бывало. И вашим, и нашим.

– Возьми все, – зашептал аферист. – А я сворачиваюсь и на автобус. Договорились?

– Мне чужого не надо, – я покачал головой. – Уходи, пока я не передумал. И мужику деньги отдай.

– Пусть он выиграет? – предложил катала.

– Давай, – согласился я.

– Уважаемый! – обратился гнилозубый к осунувшемуся мужику в шляпе. – Пацанчик из игры вышел, а контора сворачивается. Отыграешься напоследок?

– Да, с удовольствием! – тот аж расцвел.

– О, дядя, так тебе тоже повезло!.. – притворно восхитился катала, когда мужик указал на кажущийся верным наперсток. Я готов был поклясться, что шарик оказался там не случайно. – Забирай выигрыш, счастливчик! Сегодня не мой день!..

Быстренько отслюнявив оторопевшему игроку несколько крупных купюр, гнилозубый в мгновение ока собрал свой нехитрый скарб и затерялся в толпе, словно его и не было.

Едва мы с Дюсом собрались прочь, на плечо мне уверенно легла тяжелая рука.

– Парни, на секунду, – я обернулся и увидел молодого мужчину в жилетке с многочисленными карманами, в очках и с усами щеточкой. Рядом стоял широкий, как шкаф, милиционер в форме с погонами старшего сержанта.

– Что случилось? – поинтересовался я.

– Пройдемте-ка для беседы, – вежливо, но в то же время не терпящим возражений тоном сказал усатый. И в подтверждение своей власти быстро махнул перед моим лицом красной служебной корочкой.