Хотя, кому завидовать? Они были самым богатым семейством в округе. И папа предпочитал работать в других городах вахтовым методом, чтобы получать больше, чем они выделяют обычным жителям. Знаете, я поддерживаю его точку зрения. Терпеть не могу быть обязанным, при том, что отдаешь все силы работе. При этом прислуживать, дабы господа не прогневались. А они всегда будут чем-то недовольны, но снисходительны. А платить людям гроши. Я терпеть не мог этого серого кардинала, которая натянутыми улыбками и с сопереживанием выпытывала все о твоей жизни, а после использовала информацию против тебя. Обещал себе никогда не связываться с этим семейством, но у судьбы есть чувство юмора.

Казалось, прошла целая вечность, когда я снова увидел её. Не судите меня строго, я открываю вам свое сердце.

Чудесным весенним днем я гулял с мальчишками на улице, пока мать посещала магазины. Мне было почти 6.

Мы бросали кубики на расчерченной дороге и хохотали заливистым мальчишеским смехом. Так смеются только в детстве. Бесхитростно, от всего сердца. Нам было весело вместе, с кубиками, на голой брусчатке, без всех современных гаджетов. Как давно это было.

Когда я оторвался от нашей игры на холодном камне дороги, увидел, как мать здоровается с Камелией, которая сидит за столиком уличного кафе и читает книгу. Я не заметил её раньше.

Шок. Мама садится к ней. Они пьют чай и мило болтают. Я знаю, они не подружки, но достаточно хорошие знакомые.

Я бросаю своих друзей и как завороженный направляюсь к женщинам. Они улыбаются и хвастаются покупками, мама вскидывает руки, одобряя выбор Ками. Она в белом платье в мелкий горошек с необычным вырезом на пышной груди, таким дико сексуальным и скрытным. Это я стал понимать уже позже. А тогда я просто направлялся к ней. У меня была возможность побыть около этой самой красивой в мире девушки.

–Ой, это мой сын Майкл. – Представила меня мама. В детстве меня смущала эта отсылка к зарубежным мотивам. Меня просто зовут Миша Ховдинский.

–Майкл, поздоровайся с Ками. Но я просто подошел к ней вплотную и смотрел.

Знаете, лишь в тот момент я узнал имя своей любимой женщины. До этой секунды это имя жило отдельно от её тела. Я слышал рассказы о Ками от мамы, восхищении ее красотой от простых мужиков и парней, живущих в нашем городе. Но сама она была нечто сродни ангелу, являющемуся лишь мне в награду за хорошее поведение. Теперь же я узнал имя этого миража и он воплотился в человеческое тело.

Mама смотрела на меня не понимая.

–Он обычно не такой скромный. Смутился. Такое бывает крайне редко. Очень заводной паренек растет. А упертый, как тысячу баранов. Вот что меня действительно пугает – очень сильный характер, уже в этом возрасте. Что с ним делать?– Наигранно всплеснула руками, как делают бабки в старых фильмах. Ах, мама, ты еще та актриса. Я безумно и беззаветно люблю свою мать, но поверьте, своими выходками, желанием угодить всем и манипуляциями, она оставила мне кучу детских комплексов и психологических травм. Но это не ее вина.

Дети, рожденные в послевоенное время, выращенные, вечно занятыми, угрюмыми нашими бабушками и дедушками, чьи жизни покалечило то огромное горе, которое они пережили, которое украло их молодости, оставив лишь ПТСР. Война. Те дети были воспитаны в строгости и никто не собирался создавать для них комфортные психологические условия.

–Привет, Рыжик. – Камелия провела нежной рукой по моим огненным волосам. Да, ребенком я был призабавнейшим. Самым заметным в толпе таких же ребятишек. Представьте, да, я уже говорил раньше, в те времена дети еще гуляли бандами, почти без присмотра родителей. Тем более в нашем маленьком городке. Так вот, я был рыжий, с россыпью веснушек. Голубые глаза. И такой себе пухлощекий малыш.