Я лежу в постели и смотрю на экран телефона. Пока Джихун здесь, мы можем весело провести день, исследуя окрестности, но очевидно, что задуманное грандиозное путешествие никогда не состоится. Джихун задержится в Торонто всего на несколько недель, и, без сомнения, именно поэтому я чувствую себя с ним так свободно. Он безопасен, потому что между нами ничего не может случиться. Безопасен и наш суперпобег, который я могу планировать и предвкушать, не беспокоясь о том, чтобы отпрашиваться с работы, не думая о солнечных ожогах или волдырях. Это навсегда останется мечтой, идеальной и нереализованной.

Я нажимаю ссылку на карту, которую он включил, и провожу пальцем линию от Саламанки до Мериды. Возможно, однажды я совершу это паломничество, и мне интересно, вспомню ли я тогда Джихуна. И вспомнит ли он меня.

Хотя было бы забавно пройти по этому маршруту вместе.

Вместо того чтобы готовиться к Дню Джихуна, я сижу на балконе, разглядывая верхушки деревьев и эгоистично размышляя, что бы мне хотелось запланировать на День Ари. Пеший туризм? Охоту за сокровищами? Пляж? Я беру паузу. Разве мне когда-либо нравилось плавать или я только думала, что это должно мне нравиться? На самом деле большинство моих мыслей бумерангом возвращается к одному вопросу: по душе ли мне то, что значится в моем списке любимых занятий?

Скажем, моя работа.

Я хватаю дорожный блокнот и перелистываю страницы. В Стамбуле я могла бы поторговаться за шафран на базаре специй. В Белизе пройти или проплыть по пещере майя на месте археологических раскопок. В Танзании – подняться на Килиманджаро. Мир предлагает столько интересных вариантов, а я лишь заношу их в блокнот, сидя здесь, в Торонто, под гнетом стресса и работы, которой отдаюсь годами ради того, чтобы занять новый офис и почувствовать себя хотя бы наполовину тем, кем хотела бы стать.

Правда, я пока не знаю, что собой представляет та другая половина меня.

Движение в квартире привлекает мое внимание. Джихун видит меня, машет рукой и выходит поздороваться.

– Ты опоздаешь на работу. – Он перегибается через перила балкона, уткнувшись лицом в предплечья и выпячивая непревзойденную задницу, когда растягивает подколенные сухожилия. Он в шортах и пахнет синтетическим кокосом солнцезащитного крема – верный признак того, что собирается совершить свою обычную восьмидесятикилометровую пробежку или что-то в этом роде, как и положено приверженцу здорового образа жизни.

Я проверяю время. Джихун прав: я опоздаю на работу. Я неохотно выбираюсь из кресла.

– Долг зовет. Какие у тебя планы на сегодня?

Он не отвечает, и я не давлю на него. По всей квартире разбросаны открытые блокноты, заполненные перечеркнутыми строками и каракулями, и я подозреваю, что у него период творческого кризиса, если такое бывает у музыкальных продюсеров.

Хм, творческий кризис. У меня зарождается идея о том, чем заняться в День познания Джихуна.

Когда наконец наступает утро субботы, я первым делом звоню родителям. Папа уже дома, и мы с Фиби по очереди навещаем его. Мама ясно дала понять, что мне не будут рады в этот уик-энд, потому что у нее и так достаточно забот, связанных с попытками заставить его отдохнуть, а не заниматься обычными делами выходного дня.

Неудивительно, что Фиби не потрудилась позвонить мне.

– Ты готов? – взываю я к Джихуну. Я сублимировала свой дискомфорт от срыва привычного субботнего распорядка в полезное русло, организуя наше мероприятие с точностью военной кампании. – Сегодня мы поможем тебе найти себя.

– Если только я смогу провести день с тобой, Ари. Это все, что мне нужно. – Он поднимает взгляд, пока я поправляю прическу. – Может, оставишь волосы распущенными?