Мы сворачиваем на Блор-стрит.

– Я приехала, – говорит Фиби. – Скажешь мне окончательную стоимость проезда, и я переведу тебе деньги.

– Не бери в голову. – Я не отворачиваюсь от окна.

– Спасибо. – Такси останавливается, и Фиби мнется в нерешительности. – Послушай. Э-э, нам надо встретиться. Выпить или просто посидеть за чашечкой кофе.

Я смотрю на нее, и в этот момент она кажется неуверенной, что для нее нехарактерно. Должно быть, ей что-то нужно от меня, но я не хочу думать об этом, потому что на сегодня с меня хватит Фиби. Я нахожу самый простой выход из положения.

– Да, хорошо. Напиши мне.

Все, мяч на ее половине поля, и у меня такое ощущение, что он зависнет там надолго. Она кивает и выходит из машины. Слышно, как с грохотом закрывается багажник, когда она забирает свой чемодан.

– Куда дальше, леди? – таксист поворачивается ко мне.

– Подождите секунду.

Я наблюдаю за Фиби, когда она тащит свой чемодан вверх по кривым ступенькам крыльца. Ее силуэт вырисовывается в пятне света, струящегося из эркерного окна. Дверь открывается, и на пороге появляется женщина с высоким конским хвостом. Она смеется, крепко обнимает мою сестру и тащит ее в дом. Ни одна из них не оборачивается и не смотрит в ту сторону, где сижу я в темноте такси.

Я называю водителю свой адрес и направляюсь домой.

Поднимаясь в квартиру, я выбрасываю из головы мысли о Фиби и думаю о том, что бы такого съесть. Согласно моему еженедельному плану питания, этим вечером меня ждет порция нута. Здоровое и питательное блюдо. На воскресенье я, как обычно, приготовила киноа. Внезапно у меня в груди разливается пустота, и я не знаю почему. Нут хорош, и, чтобы побаловать себя, я даже купила органический продукт, переплатив два доллара за банку. Мне нравится питаться одним и тем же каждую неделю. Строгий порядок в моей жизни означает, что я могу сосредоточиться на главном.

Джихун лежит на диване, разглядывая авторучку, которую вертит в руках, но садится, когда я вхожу. Лишь только увидев его, я осознаю, как сильно мне хотелось, чтобы он оказался дома. Я плюхаюсь в кресло напротив него и тут же вскакиваю, чтобы убрать свою сумочку на место. Он наблюдает за мной, прежде чем грациозным движением подняться и принести два бокала и бутылку вина.

– Как ты догадался, что мне это нужно? – спрашиваю я и тянусь к бокалу.

Он ставит бутылку на столик.

– Мне тоже захотелось. Как твой отец?

Я ввожу его в курс дела и чувствую прилив облегчения, когда заканчиваю рассказ о поездке в больницу и встрече с Фиби. Я выжила после встречи с ней, и этого достаточно. Не имею ни малейшего желания думать о сестре.

– Чем ты занимался сегодня после кафе?

Джихун рассказывает мне о своем дне так, будто заново проживает все события. Он не упускает ни одной детали, даже случайной, и в любой другой ситуации я нашла бы это утомительным, но только не сейчас. Я закрываю глаза, когда он описывает двух собак, резвящихся в парке возле высокой каменной стены. У него особое чутье на детали, которые оживляют сцену, и я словно наяву вижу красный ошейник и пыльные лапы черной собаки и сухой сморщенный лист, застрявший в шерсти серого пса.

Спустя какое-то время я открываю глаза, улавливая восхитительный аромат, доносящийся из кухни, и обнаруживаю, что заботливо укрыта пледом.

О боже, я заснула, пока Джихун говорил. Это самая отвратительная грубость, какую я могла бы себе позволить, даже если его низкий хрипловатый голос можно продать как терапию для снятия стресса. Ему бы вести канал АСМР[39].

Я резко скатываюсь с дивана, вскрикивая, когда ударяюсь коленками об пол, и Джихун кричит из кухни: