- Простите, - снова опустила я стыдливо глаза. – Не знаю, что на меня нашло. Вернее, знаю, но не думала, что всё обернется так.

- Футболку, - сухо потребовал мужчина.

- Сейчас, - кивнула я, боясь поднять на него взгляд. Обернулась пледом, пряча ноги, и встала с дивана. Тут же поймала головокружение и потеряла равновесие. Если бы не рука Кострова, вцепившаяся в мой локоть, то упала бы я лицом прямо на свой самодельный камин. – Спасибо.

- Тебя и трезвую одну оставить нельзя? – хмуро спросил мужчина.

- Можно. Это я случайно чуть не упала.

Я могла бы тоже ему грубо ответить, но не в моем положении строить из себя принцессу.

Пристыженным щенком я скрылась в своей комнате, где по помятой постели поняла, что на ней-то Костров и спал. Быстро переоделась в свою домашнюю одежду, надев предварительно самые целомудренные трусы, что у меня были. А такие у меня были абсолютно все, кроме того комплекта, который я надела вчера.

Собрала волосы в пучок на макушке, ужаснулась своему отражению. Нашла запасные очки и ужаснулась своему отражению еще сильнее. Никогда не думала, что моё лицо может становиться раза в три больше обычного. Как же много жидкости я в себя влила этой ночью!

- Вот, - вышла я из комнаты и отдала Михаилу Захаровичу его футболку.

Пока он одевался, я исподтишка смотрела на его торс и пришла в шок от обилия на нем шрамов самого разного размера. Без очков всё казалось не таким страшным, как с ними. А еще его торс имел рельеф. Красивый, если игнорировать шрамы. У Вити там, где должен быть пресс, было просто ровно и гладко.

- Что увидела, Маруся? – спросил Костров, оправляя на себе футболку.

- Ничего, - улыбнулась я натянуто, всё ещё стыдясь смотреть ему в глаза. – Просто пытаюсь понять, хороший вы воин или плохой.

- В смысле?

- У вас так много шрамов на теле. Мне просто стало любопытно: вы хорошо защищались и всё могло бы быть гораздо хуже, или вы слишком уязвимы и поэтому всё так?

- Я смотрю, тебе уже лучше? – хмыкнул мужчина. – Пока думаешь, квартиру проветри. От твоего перегара кактусы скоро сдохнут.

Кактусы… Сам-то колючий не хуже любого кактуса, а еще пушистиков моих обижает.

Но окно я, всё же, открыла. Честно говоря, выйдя из ванной комнаты, я тоже почувствовала эту вонь.

- А можно еще один вопрос, Михаил Захарович? – спросила я, пока он натягивал на себя свитер.

- Только быстро, - бросил он нервно, в очередной раз глянув на наручные часы.

- Если, как вы говорите, у нас с вами ничего не было, то почему у меня болит горло, кожа головы и содраны колени?

- Потому что ты блевала, Маруся, дальше, чем выдела. И единственное, за что я тебя трогал, это волосы, пока ты рыгала в унитаз. А колени у тебя в мясо, потому что нехер бухой на каблуках по лестницам бегать.

- Правда? – выдохнула я с таким облегчением, что снова закружилась голова.

- Что я тебе про карася говорил?

- Вы еще про кошку с дохлой мышкой говорили.

- Одна херня. Не было у нас ничего и не могло быть.

- Почему? – его интонация покоробила. Мог бы и более интеллигентно сказать, что я не ахти.

- Теперь тебя не устраивает, то у нас ничего не было?! – выгнул он бровь. – Раздевайся, исправим.

Грубиян!

- А как вы…? Почему вы оказались рядом со мной и у меня дома?

- Не поверишь, Маруся, - прошел он мимо меня в прихожую, где начал надевать верхнюю одежду. – Как раз с коллегами перемывал тебе косточки, а тут ты пьяная на барной стойке запела.

- Я пела на барной стойке?!

Хоть обратно под плед беги.

- И танцевала.

Кошмар!

- Михаил Захарович, а вы никому не расскажете?

- Прямо сейчас приеду домой и напишу большое сообщение в родительский чат, - ответил он невозмутимо. Надел ботинки, выпрямился и посмотрел на меня холодно сверху вниз. – Или лучше голосовое?