зажиточного мещанина Бадея. В начале ул. Барановской проживал мещанин Д. И. Барановский, собственно и давший улице ее название».
1.3 Калинковичи перед революционными событиями 1917 года. Калинковичи в 1917-м году
Калинковичи в начале 1917 года
В 1917-м г. (в его начале) мещанская управа Калинкович была под началом богатого торговца, владельца большого дома и лавки, состоявшей из четырех комнат. Был хороший достаток и у ряда торговцев, в число которых входили [9]:
«Х. Гаммельштейн (несколько тысяч рублей годового оборота), Б. Медведник, М. Мышелов, Ш. Голод, А. Лазбин, С. Безуевский, Г. Шлейфер, Ш. Миневич и Х. Комиссарчик. Свои небольшие лавки имели, или брали в поднаем у более состоятельных сородичей М. Журавель, Б. Фейгельман, Ю. Комиссарчик, П. Левина, М. Рабинович, Ю. Утевская, Ф. Эпштейн и другие».
Однако здешние еврейские жители зарабатывали на жизнь с помощью извоза или какого-либо ремесла.
Если бы вы в то время посетили Калинковичи, его улицы и базар, вы бы могли там встретить [9]:
«учителя „хэдэра“ (религиозная школа) И. Берковича, аптекаря З. Михлина, парикмахера И. Бухмана, брандмейстера пожарной команды Н. Факторовича, кожевенника М. Рабиновича, кузнеца З. Вольфсона, сапожника М. Герштейна, возчиков М. Баргмана и Х. Слободского, столяра Л. Дущица и даже первого в этих местах фотографа В. Букчина».
Что касается более молодых (Голода Х., Винокура Ф., Рогинского Х., Пикмана А., Чертока И., Гузмана И., Лиокумовича Л., Букчина Б.), и их сверстников, проживавших в расположенных рядом с Калинковичами хуторов, деревень, поселков и сел, которых насчитывалось около 150 чел., они сражались на Румынском фронте с германцами.
Когда началась война, западные беларуские губернии (включая Минскую) находились на военном положении. Военные власти и губернаторов наделили неограниченными правами. Был наложен запрет на проведение демонстраций, митингов, забастовок. Имело место введение «сухого закона», если человек появлялся в нетрезвом виде на улице, базаре, в магазине и т. д., на него налагали штраф в размере двадцати пяти руб. либо его помещали на семь суток в камеру земского управляющего.
Многие жители Калинкович стали заниматься самогоноварением, продавая в бутылках мутный «первач» за пять руб. за один л.
Не было регламентации рабочего дня. Все подорожало [9]:
«Если за годы войны месячная заработная плата калинковичского железнодорожника среднего звена (паровозный машинист, кондуктор, стрелочник) увеличилась примерно в полтора раза и составляла 45—60 рублей, то цены за это же время выросли в 5—7 раз! Раньше в буфете 3 класса при Калинковичском вокзале приличные порции щей с мясом и жаркого стоили по 10 копеек, каши с маслом – 5 копеек, а хлеб к ним вообще отпускался бесплатно, то теперь худший качеством обед стоил там уже 1 рубль 20 копеек. Съемное жилье обходилось ранее в 3—5 рублей, ныне – 10—12. За вычетом взносов в пенсионную кассу, „на нужды войны и в Красный Крест“, дрова, керосин, баню, обучение детей в школе, для того, чтобы сносно питаться и приобрести кое-чего из одежды, в семейном бюджете оставалось не так уж много. В самой богатой ассортиментом торговой лавке на улице Почтовой (ныне магазин „Евросеть“, нарядный двухэтажный домик напротив гастронома „Юбилейный“) зимний овчинный кожух стоил 170 рублей, пара сапог – 20—25 рублей, ситцевая рубаха – 2 рубля 50 копеек, портсигар – 20 рублей, свечи – 2 рубля за фунт (410 гр.). В соседней продуктовой лавке цены за фунт были: сливочное масло – 4 рубля, сахар – 1 руб. 50 копеек, чай – 4 рубля, колбаса копченая – 2 рубля, соли – 10 копеек, десяток сельдей из бочки стоил 3 рубля. Люди посостоятельнее и те возмущались новой ценой киевских леденцов к чаю – рубль за фунт! На базаре пуд ржи стоил 2 рубля 35 копеек, картофеля – 75 копеек, сена – 80 копеек».