Мы уже потом разобрались, что ряд огромных изваяний и был самым что ни на есть аэродромом. Тогда же во впечатленных просторами головах закралось ощущение, что, пренебрегая визитом к объекту «Аэродром Нойтиф», пусть и не самым близким, мы рискуем разминуться с самым сердцем авиабазы. Допускать подобное было попросту непозволительно, так что внутренний максималист повел вперед, невзирая на всю неоднозначность плана.

Дорога потихоньку превратилась в дискомфортную – разбитую проезжую часть, по которой периодически ездил транспорт, в том числе крупный. Учитывая, что водители и пассажиры были облачены в военную форму, курсировали они, видимо, от (до) пограничной заставы «Нормельн», базировавшейся на участке российско-польской границы (самой западной точки России, между прочим). При нараставшем звуке мотора мы были вынуждены то и дело оборачиваться, дабы правильно оценить дорожную обстановку и в нужный миг задержать дыхание. Все-таки глотать дорожную пыль – не самая лучшая идея. На эти действия требовались усилия, что, конечно же, расходовали и общий запас энергии.

Шел второй час пребывания на косе, когда незащищенные участки кожи на плечах жены о себе «заговорили». Оно и понятно: солнце не только изматывало, но и без снисхождения жарило. Разгар лета, июль! Июль! Оттого еще труднее объяснить причину собственной недальновидности: мы как никогда нуждались в средстве от ожогов, в то время как аптечка, набитая лекарствами, лежала в номере за десятки километров. То ли нас сбил прогноз погоды, суливший дождь, то ли мы недооценили потенциал балтийского солнца, то ли просто за пару лет успели позабыть, какими проблемами может обернуться подобная безалаберность. Короче говоря, в свою первую вылазку мы не просто забыли пантенол в номере, мы, кажется, даже не намазались солнцезащитным кремом. Жуть!

Я снял с себя футболку и прикрыл Саше плечи, на которых что были лямки кофты, что не были. Мне, пребывавшему от жары в легком дурмане, казалось, что моя кожа окажется более стойкой к воздействию прямых лучей. К тому же торс под облучение попадал лишь фрагментарно: спина была закрыта рюкзаком, плечи частично – его широкими лямками (одно из них даже двумя, ведь с некоторых пор я нес и поклажу Саши), а на груди паутиной раскинулось крепление экшн-камеры. Надо понимать, что физическая форма, а, следовательно, и степень выносливости наших организмов еще оставляли желать лучшего: я не до конца вылечил нос, а жена вообще только-только отходила от болезни, так и не заполучив обратно обоняние. Но несмотря на то, что силы иссякли уже к середине дня, делать себе поблажки мы не желали.

Шеренга ангаров давно закончилась, так что глаза занять было нечем: дорога выдалась прямой и скучной. А еще на пустыре трассы не на шутку донимало солнце, и охладиться ох как хотелось! Шли мы недалеко от берега, казалось бы: беги, ныряй! Но едва в душе поселилась надежда на прохладу, как иллюзия была развеяна, поскольку вода в заливе имела насыщенный зеленый цвет и густо пенилась. Пожалуй, лучшей иллюстрацией обстановки послужит следующий скетч: линия берега, на зеленой мели стоит разрисованная граффити старая лодка, из которой прорастает кустик. Песня не сложилась.

Мы продолжали идти. Саша начала капризничать, что порой случается на фоне непробиваемой усталости – это был нехороший симптом. Меня и самого, признаться, огорчало развитие событий, но поворачивать, преодолев львиную долю пути, стало бы еще большей глупостью. Тем более пути столь изнурительного.

Развязка же у истории получилась эпичной. Когда мы подобрались к искомой отметке на карте, мне, как штурману, оставалось лишь со всего размаха шлепнуть себя по лбу. Дело в том, что Google все это время вел нас к заброшенной взлетной полосе, разбитой настырным кустарником. Она простиралась вглубь косы на пару километров. И все. И больше ничего. По соседству на вечном приколе покоились еще несколько ржавых посудин, но их со взлетки было даже не видно.