Русские же Калифорнией не интересовались. Куда уж там Мексикой! Перебив все пушное на берегу и аккуратно сложив шкуры в трюмы, они удалились к себе на Аляску. За шкуру калана (морской выдры) на рынках Китая давали столько золота сколько она весила.

Тем не менее, король Карлос III, все предварительно взвесив, издает указ о создании в Верхней Калифорнии цепи монастырей, чтобы на всякий случай застолбить физически за Испанией ранние бумажные завоевания.

Одна за другой появляются миссии-монастыри, как правило, на расстоянии дневного перехода (40—50 км) в которых двадцать монахов охраняются двадцатью солдатами. И вот интересная деталь: солдаты были призваны охранять монахов от потенциального нападения именно русских, а не индейцев, которые все еще не брезговали человечинкой, или англичан/французов, интересовавшихся западным побережьем Америки.

В 1769-м году служится первый молебен на территории современного Сан-Диего и ставятся первые шалаши для солдат и монахов. Первые дома-мазанки или даже саманные хаты появились значительно позже. Первые службы проводились под открытым небом и первые крыши были из пальмовых ветвей и тростника, обильно росшего по берегам речушек, возле которых и ставились первые поселения.

Испугавшись России, Испания выстроила двадцать одну миссию-монастырь, на что изначально планировалось отвести двадцать лет. Но, как известно, гладко было на бумаге, да забыли про овраги.

Кое-как управившись за сорок лет с миссиями, Калифорния была, наконец освоена и даже обзавелась простейшими средствами сухопутной навигации.

Все, кто путешествовал по 101-му фривею, видели на обочине странной формы ржавые колокольчики на тоненьком зеленом стебле из дюймовой трубы. Так вот это – напоминание о суровых днях первопроходцев, которые и в дождь и зной и пешком и верхом двигались от одной миссии к другой. Ни GPS-ов, ни карт на тот момент ни у кого ни в каких карманах не лежало.

Все точно знали, что надо идти примерно в таком-то и таком-то направлении, но вообще, солнце должно быть сзади, если идешь на север, или светить в лицо, если идешь на юг.

Для тех же бедолаг, которых накрыл прибрежный туман, полная звезд ночь или редкий в Калифорнии дождь, каждый час выходил из монастыря звонарь и бил в колокол. При полном отсутствии самолетов и машин на дорогах, колокольный звон мог быть услышан за двадцать километров от своего места нахождения. Так что у путников всегда был выбор: либо вперед, на колокольный звон, либо назад, по затоптанной ранее траве. Так сказать – «точка возврата».

Чтобы обезопасить себя от нападения извне любой монастырь мечтал о высоких и крепких стенах. Но какой величины могут быть стены, если в поселке живет всего 40 человек, половина из которых молится, а половина повоевывает местных индейцев и ворует у них женщин? Индейцы, на принудительный труд которых так рассчитывали монахи, вымерли в первые месяцы после знакомства с испанцами.

У аборигенов не было иммунитета способного противостоять европейским болезням. Живущие на свежем воздухе и в большой рассредоточенности они были чисты, как родниковая вода. Даже если кто и чихал в округе, то некому было сказать: «Будь здоров!» Все равно никто не услышит. Настолько редок был человек в Калифорнии.

Грипп, ангина, оспа, туберкулез оставили из 30 000 населения лос-анджелесской долины в живых всего 3 000, половина из которых потом спилась, а половина растворилась в смешанных браках.

Некому было строить эти пресловутые стены. Поэтому, чтобы обезопасить себя от ожидаемого нападения русских, все поселения были удалены вглубь материка. Самыми близкими к воде оказались Сан-Диего на болотах, Санта-Барбара на горах, Лос-Долорес на крутых холмах и Дель Кармел, спрятанная в густом сосновом лесу. Все остальные монастыри стоят, где за 10 километров, а где за 50 (Михаила Архангела) от берега.