Приам вскочил от ужаса. Его еще целый день преследовал грохот игральных костей и безликий старик с воплем «Бросай». Это была ночь с четверга на пятницу, и как он потом узнал, – ночь, когда перешел в вечность отец Мелиты.

В Афинах у Мелиты было не так много близких людей. Она с сестрой и отцом переехали из небольшого города Хиос близ Эгейского моря, чтобы найти работу в новом месте и расплатиться со старыми долгами. После первой волны кризиса их гостиничный бизнес постепенно шел ко дну, но опытный глава семьи смог удачно пережить девятый вал хлынувшего на них давления, удержав семейное дело, когда все были на грани разорения. К следующей волне он планировал готовиться с командой специалистов, но неверно спрогнозировал темпы экономических изменений. В Греции стремительно сократился приток европейских туристов, почуявших кризис, как чуму, и побоявшихся высоких цен. Уже в первые месяцы нового экономического кризиса это ввергло его единственный серьезный источник доходов, – отель «Нимфос», – в неподъемные долги. Пришлось продать не только гостиницу, но и дом, прежде чем перебраться в столицу.

Кириэ Авгей понимал, что его ждет долгий путь, он сильно торопился, боясь за будущее семьи. Всегда держал в уме фото супруги, душа которой несколькими годами ранее вступила в ряды их ангелов-хранителей, и теперь свадьбы подрастающих дочерей стали еще большей ценностью, чем любое его личное желание. Авгей чувствовал на себе большую ответственность. На карту было положено все: голые руки, тяжелое сердце и стесненная душа. Старик отдал дочерям все, что у него было: маленький, но уютный дом, автомобиль марки «Рено», который он успел-таки купить до повышения цен, участок с небольшим садом, посреди которого росло кривое сливовое дерево, полный белокрылых голубей чердак и поток испепеляющих сердце воспоминаний о былом счастье.

Мелита стала непохожа на себя. Кроткая, спокойная и мирная, она теперь стала совсем несчастна. Приам еще не был для нее тем, на кого она могла положиться, и с похоронами ей помог отец Филасеос. Теперь он стал для сестер еще более близким человеком. Хоть сам Авгей и не стремился к духовной жизни, но дочерям никогда не смел запрещать ходить в храм.

Долго тянулись дни и ночи. Июнь подходил к концу. Приам научил Мелиту вновь улыбаться, но улыбка была недолгой и не излучала радости. Она всюду звала с собой сестру, боясь оставить ее одну.

Тогда Василисе было двадцать лет. Она устроилась официанткой в бильярдной, и как-то раз Мелита попросила Приама поговорить с руководителем заведения, чтобы ни один клиент не позволял себе лишнего. Место оказалось приличным, там чаще играли мастера, которые не дружили с выпивкой и усиленно готовились к соревнованиям. А еще там работал молодой парень, менеджер, отлично знающий свое дело. Его звали Евгений, он был хорошо сложен, трезво мыслил и вызывал уважение. По крайней мере, от него не пахло притворством. Несколько раз Василиса появлялась с ним в компании Приама и Мелиты, а потом они предпочитали гулять вдвоем. Так у Приама вновь нашлось время, чтобы узнать Мелиту ближе.

Встречи в беседке забылись, теперь они сидели в скверах, парках или на пыльных каменистых берегах Саронического залива. Не было никаких слов о любви. Чаще всего за них разговаривали ветер и чайки.

Мелли, как теперь ее называл Приам, была очень открытой и энергичной даже после смерти отца. Нередко она печалилась, но своевременно умела преображать свои чувства в светлую грусть. Вздыхая, она показывала альбом фотографий, рассказывала короткие, но интересные истории о том, каким особенным было ее счастье и как необычайна была к ней любовь родителей. Еще маленькой, на фотографиях, она так смело улыбалась, что эта смелость, шагнув на годы вперед, говорила Приаму: «Ну что ты скис? Боишься какого-то кризиса? Не будь ты таким трусом!..»