«…Глафира первой вошла в хату, оставив дверь нараспашку. Немного при- гнув голову, боясь зацепиться за верхний дверной косяк, вошли остальные

члены комиссии. В хате сумрак, как в подземелье; полы – неизвестно сколько лет: толи не мылись, но скорее всего не красились, тем не менее, двое маль- чуганов босиком носились из комнаты в комнату; у одного веник в руках, у второго кочерга: стреляют, а по бородкам тонкой струйкой слюнка бежит.

При виде чужих тёток и дядьки, в кожаной куртке и с наганом на ремне, вдруг замерли на мгновение, потом издав воинский кличь-вопль, нырнули за печку,

после чего по очереди стали выглядывать оттуда. Глафира, стоя посреди хаты, развела в стороны руки, насмешливо, ядовито, сказала:

– Ну что?!.. Проходите!.. пишите!.. а то тут добра через край!.. Кровать забирайте, детям и на полу не вредно будет поспать!.. Там во дворе мо- тоциклетка ещё стоит, наверное, уже видели?.. её тоже не жалко, а то Савка на неё всё денег просит. За корову даже не думайте!.. Вначале надо будет меня пристрелить, прежде, чем я её вам отдам!.. Ну?.. чаво вы мол-

чите, как в рот воды-то набрали?!.. Мою родную деревню под Рязанью уни- чтожили, теперь и сюда добрались?!..».

Я сам написал эти строки, и как я уже сказал, – неизвестно, откуда ко мне

пришедшие; после перечитывал их не один раз, и каждый раз у меня на глаза наворачивались слёзы, ибо в словах Глафиры заключена вся трагедия Россий- ской действительности. Судьба всего Российского крестьянства. Потому от дальнейших комментарий я воздержусь…

Роман «В сумерках нищеты» был дополнен рассказами на темы местного станично-житейского фольклора и вышел он, опередив роман «На закате»,

который является первой частью этого произведения, как и тематики, по при- чине, что первая часть романа на тот момент требовала ещё моей редакции. Немного юмора, гротеска и реалий из современной исторической действи- тельности, критика власти и голая правда в глаза: таким я его видел, этот ро- ман в двух частях, таким он у меня и получился. Хотя я в нём и жил всё то время, когда писал, и как я уже говорил неоднократно, – не мне судить, да и вряд ли сейчас в нынешние времена, кому-то нужны не только мои произве- дения, но и всех остальных, более известных писателей. Один человек мне

прямо сказал: «Никому это сейчас не нужно… Напиши ты, Санёк, подряд хоть три «Войны и Мира», а вслед, ещё два «Тихих Дона», даже читать никто не

станет. Скажут, – мура!..».

Вот этой самой «мурой» мы и продолжим, отвлёкшись на время от темы, ибо каждый раз после того, когда произведение уже закончено, не хочется

расставаться с его героями и персонажами, а вслед, в душе почему-то появля- ется обманчивая и призрачная надежда, что очередная твоя вещь будет не- обычна и она должна покорить весь мир… Но, как говорят многие просвети- тели, – с нею, с этой самой надеждой и мыслью, писатель уходит в небытие, унося вслед за собой в могилу тот самый роман, который всю жизнь написать собирался…

Глава из романа «На закате», не вошедшая в произведение.

Порок.

Любезно просим читателя, немножко расслабиться и ради разрядки, вернувшись к героям, последнего, уже опубликованного и взятого в тиски обложки романа – «На закате», прочтём главу, не вошедшую в книгу. Этой главе удалось при редакции попасть под сокращение, а там, кстати, глав- ный герой подвержен незаслуженным мытарствам и душевным страда- ниям – в отношении женского пола, в чём вы сейчас и убедитесь наглядно…

После того рокового дня и очень скандального инцидента, когда, кровь с носа, но Ивану Ильичу пришлось распрощаться с «вип-номером» у зоопарка, у той самой скандальной старухи, трактористки-ударницы – Макаровны, кото- рую он, беря пример с Родиона Раскольникова, без малого чуть было на тот