– Это хорошо, очень хорошо. Значит, все у тебя получится, – сказала бабушка Надя. – Ты попробуй, тут важно не торопиться, постоянно делать, все и получится, все у тебя получится. А ты, Люба, тоже попробуй, все будем пробовать. Посмотрим, что кому привидится.

И вот я лежу на полке в купе, мне выделили нижнюю полку, так как затащить меня наверх была задача не из легких. Мне казалось, что сейчас я лягу, сформулирую про себя «хочу увидеть во сне бабушку Таню» – и сразу засну. Но не тут-то было. Выдалась самая долгая бессонная ночь в моей жизни. Я думала про маму, про папу. За что нам это? МЫ ЖЕ ХОРОШИЕ.

Почему? Бог, почему ты меня так наказал? Почему я просто не выздоровела? Почему мои глаза ничего не видят? Почему вся моя жизнь теперь такая вот черная, беспросветная, как темная ночь, как траурный день. Почему я должна уехать от родителей? Что я делала не так? Я лежала, слезы текли и впитывались в подушку, я плакала беззвучно и молилась. Я просила: «Бог, сделай так, чтобы я cнова видела, ты же делаешь чудеса, я знаю, что ты можешь! Бог, пусть мои родители снова будут рядом со мной, я очень хочу, чтобы они были рядом…»

Сон все-таки угомонил меня. Ничего не снилось, поэтому казалось, что ночь была короткой и пустой. Утром бабушки сходили за кипятком, заварили свой любимый чай, а пока он остывал, отвели меня в туалет. Это было отдельное испытание для нас. Сейчас вспоминать смешно, да и тогда мы не очень-то расстраивались. Бабушки мне всегда говорили, что в жизни надо стараться относиться ко всему с юмором, тогда легче проходить испытания.

Ровно в 13 часов 4 минуты наш поезд прибыл в Новороссийск. Я волновалась, мне казалось, что прямо сейчас произойдет что-то необыкновенное. На перроне было шумно, пока бабушки ходили за чемоданами, я стояла и слушала людей. Пыталась понять, чем отличается их манера говорить от московской. «Ну до порта мы сейчас быстро не проскочим», «на рынке надо посмотреть, на центральном, там много чего можно найти», «погода, да че там, могло быть и получше», – обрывки разговоров со всех сторон доносились до меня.

– Девочка, девочка! Слышь, тебе говорю! Ты погляди, куда встала-то, очки свои сними! Отойди оттуда, ща как обложат тебя по полной программе! – Судя по всему, это говорили мне.

Пока думала, как ответить, сверху капнуло на капюшон. Хотела смахнуть воду, но кто-то схватил меня за руку.

– Ты че, сейчас размажешь все и выпачкаешься! Не видишь, что ли, птичка тебя пометила, – рассмеялся кто-то. – Я тебе кричу-кричу, ты что, не видишь, куда встала?!

Голос был хриплый, но добрый, если можно так сказать о голосе.

– Не вижу, я слепая, – выпалила я и замолчала.

– Вот блин. А я смотрю, че очки-то напялила, солнца-то нет. Выпендриваешься, что ли. А тут вот оно что. Давай отойдем немного, а то еще прилетит тебе приветик, – обладатель хриплого, но доброго голоса ловко подхватил меня под локоть и повел в сторону.

– Только недалеко, меня бабушки потеряют, они в поезд за чемоданами пошли, – заволновалась я.

– Понятно. Ну а платок какой или салфетка, есть что? Я бы оттер тебя, пока не засохло. Да ты не кисни, это хороший знак, все хорошо будет. Ты не местная? К бабушкам приехала, на море? А че так рано? У нас летом хорошо, – развлекал меня мой новый приятель.

– Я переехала к бабушкам, родителям сложно со мной будет.

– Да ладно, а что ж они? Справлялись же как-то, ты ж не маленькая уже. Лет двенадцать, наверное.

– Одиннадцать, но раньше я зрячая была.

– Хм, зрячая, говоришь, была, а потом?

– Потом заболела, потом пропало оно.

– Что оно?

– Зрение.

– И че, так бывает? Вот жесть-то, ну ты это, не грусти смотри. Ты как вообще? Лечишься? Помогает тебе кто?