Услышав фамилии всеобщих любимцев не только студенческой аудитории, но остального просвещённого мира, Лобзик ухватился за подброшенную идею:

– Почему бы нам, братцы, не взять готовые мелодии, например, известных западных хитов, а Яшка сочинит на них русские слова, и мы их выдадим за своё творчество? Аранжируем по-своему, и никто их не узнает!

– А не наваляют по шее за кражу чужих мелодий? – осторожно предположил Петя. – Рано или поздно всё равно разберутся в авторстве.

Но Лобзик легкомысленно отмахнулся:

– Когда я их буду петь со сцены, никто не узнает в них оригинала! Гарантирую на сто процентов.

– Это точно! – в один голос подтвердили Триха и Аноха. – Мы их так сыграем и подпоём, что их не узнает даже настоящий автор музыки! Зуб даём, не узнает!

На том и порешили. Яшка принялся срочно сочинять тексты будущих хитов, но тут опять возникла некоторая закавыка. Писать-то нужно было стихи на какие-то хорошо знакомые мелодии, притом, чтобы они понравились всем членам зарождающейся рок-группы без исключения, а таковых мелодий оказалось очень немного. Более того, когда удовлетворяющие всех мелодии всё-таки находились, то вставала другая весьма неприятная проблема: главный вокалист Лобзик мог вытянуть голосом очень немногие вокальные партии. Несколько спасало то, что Триха с Анохой, охотно подпевавшие своему лидеру, искажали мелодию до неузнаваемости, как, впрочем, и обещали вначале. Тут и стараться особенно не приходилось. Но это всё равно был не выход.

– Ничего страшного! – пророчески рассудил Лобзик. – Вот поедем скоро на картошку, там ничто не будет отвлекать нас от творчества. На свежем воздухе среди грядок и коровников разгуляемся во всю ивановскую! Споёмся и отточим мастерство! Подготовим убойную программу! Берегись, Карнеги-холл!

И надо сказать, за оттачивание мастерства друзья принялись с гораздо большей охотой, нежели за вытаскивание убыточной социалистической экономики из глубокой… Впрочем, о проблемах, стоящих перед страной, никто из друзей не задумывался – музыка была несомненно важнее, потому что с помощью музыки можно было хоть как-то попытаться выбиться в люди, а вливаться в стройные ряды колхозных передовиков – ноль по массе, то есть здесь ты хоть разорвись пополам, все усилия пойдут псу под хвост, а толку не будет. И это понимали все, не только Лобзик с компанией.

Самая первая и всеми единогласно одобренная мелодия была, естественно, битловская. А разве могло быть иначе? Не копировать же повсеместно популярную Аллу Пугачёву или каких-нибудь тоскливых «Голубых гитар»! Лобзик с друзьями напрочь отвергали всё связанное с советской эстрадой и даже с только-только нарождающимся русским роком. Правда, Яшка несколько раз приносил на прослушивание добытые у знакомых магнитофонные записи «Аквариума», «Зоопарка», «Динамика» и «Весёлых ребят», но Лобзик и здесь резонно подвёл черту:

– Неплохо бацают пацаны… Но один к одному мы их песни исполнять не станем, значит, нечего их и слушать. Мы пойдём другим путём! Пиши, Яша, как обещал, стихи на музыку битлов! Для начала. А там, глядишь, и до «Пинк Флойда» доберёмся…

Яшка ничего тогда не ответил, лишь пожал плечами, однако послушно отправился слушать битлов, которых любил ничем не меньше, чем, скажем, недавно услышанный «Аквариум».

Но стихи на битловские песни почему-то не писались. Ливерпульская четвёрка заняла суровую круговую оборону. Дальше двух-трёх строчек дело не шло. Ни до поездки на картошку, ни во время полевых работ, когда даже сама природа намекала, мол, сядь спокойно у окошка деревенской избы, согрей душу стаканчиком-другим бабкиного самогона, погляди на моросящий за окном дождик, разверзший на много дней хляби небесные, и сочиняй потихоньку песенные тексты. Благо, кассетный магнитофон под рукой, слушай хоть сто раз подряд одну и ту же песню, пока рифмы сами собой не сложатся в кучку. А друзья – Лобзик с Галкой, Триха, Аноха и Петя будут тихо сидеть в стороне и дожидаться твоих стихотворных откровений, попивая тот же хозяйский самогон и не забывая при этом подносить тебе очередной стаканчик…