Рассказать могу, как пашут
Северяне на оленях,
А южане на кобылах,
За Лапландией – быками.
Знаю я леса на Писе,
На утесах Хорны сосны:
Стройный лес растет на Писе,
Стройные на Хорне сосны.
Страшных три есть водопада
И озер огромных столько ж;
Также три горы высоких
Под небесным этим сводом:
Хялляпюёря у Хяме,
Катракоски у карелов,
Вуокса неукротима,
Иматра – непобедима".
Молвил старый Вяйнямёйнен:
"Ум ребячий, бабья мудрость
Неприличны бородатым
И женатому некстати.
Ты скажи вещей начало,
Глубину деяний вечных!"
Молвил юный Еукахайнен,
Говорит слова такие:
"Я вот знаю про синицу,
Что она породы птичьей;
Из породы змей – гадюка;
Ёрш в воде – породы рыбьей;
Размягчается железо,
А земля перекисает;
Кипятком обжечься можно,
Жар огня – весьма опасен.
Всех лекарств – вода старее;
Пена – средство в заклинаньях;
Первый чародей – создатель;
Бог – древнейший исцелитель.
Из горы вода явилась,
А огонь упал к нам с неба,
Стала, ржавчина железом,
На утесах медь родится,
Всех земель старей – болота;
Ива – старше всех деревьев;
Сосны – первые жилища;
Камни – первая посуда".
Старый, верный Вяйнямёйнен
Говорит слова такие:
"Может, что еще припомнишь
Иль уж высказал всю глупость?"
Молвил юный Ёукахайнен:
"Нет, еще немного помню.
Помню древность я седую,
Как вспахал тогда я море
И вскопал морские глуби,
Выкопал я рыбам ямы,
Опустил я дно морское,
Распростёр я вширь озера,
Горы выдвинул я кверху,
Накидал большие скалы.
Я шестым был из могучих,
Богатырь седьмой считался.
Сотворил я эту землю,
Заключил в границы воздух,
Утвердил я столб воздушный
И построил свод небесный.
Я направил ясный месяц,
Солнце светлое поставил,
Вширь Медведицу раздвинул
И рассыпал звезды в небе".
Молвил старый Вяйнямейнен:
"Лжешь ты свыше всякой меры!
Никогда при том ты не был,
Как пахали волны моря,
Как выкапывали глуби
И как рыбам ямы рыли,
Дно у моря опускали,
Простирали вширь озера,,
Выдвигали горы кверху
И накидывали скалы.
И тебя там не видали,
Тот не видел и не слышал,
Кто тогда всю землю создал,
Заключил в границы воздух,
Утвердил и столб воздушный
И построил свод небесный,
Кто направил ясный месяц,
Солнце светлое поставил,
Вширь Медведицу раздвинул
И рассыпал звезды в небе"
Молодой же Ёукахайнен
Говорит слова такие:
"Коль рассудок мой потерян,
Так мечом его найду я!
Ну-ка, старый Вяйнямёйнен,
Ты, певец со ртом широким,
Станем меряться мечами -
Поглядим, чей меч острее"
Молвил старый Вяйнямёйнен:
"Не страшат меня нисколько
Ни мечи твои, ни мудрость,
Ни оружие, ни хитрость.
Но пусть будет, как кто хочет,
И с тобой, с таким несчастным,
Я мечей не стану мерить.
Ты – негодный и противный!"
Обозлился Ёукахайнен,
Рот от гнева искривился,
Головой трясёт косматой,
Говорит слова такие:
"Кто мечи боится мерить,
Осмотреть клинки боится,
Я того моею песней
Превращу в свиное рыло.
Я таких людей презренных
По местам упрячу разным:
Уложу в навозной куче
Иль заброшу в угол хлева!"
Омрачился Вяйнямёйнен
И разгневался ужасно.
Сам запел тогда он песню,
Сам тогда он начал речи.
Не ребячьи песни пел он
И не женскую забаву -
Пел геройские он песни,
Не поют их вовсе дети,
Мальчики наполовину,
Женихи лишь в третьей части:
Ведь пришло лихое время,
Недород, и хлеба нету,
Начал мудрый Вяйнямёйнен.
Всколыхнулися озёра,
Все заливы ими полны,
И одни по ветру ходят,
А другие против ветра.
Вновь запел, и Ёукахайнен
Погрузился в топи глубже.
Молвил юный Ёукахайнен:
"Два коня в моей конюшне,
Жеребцов прекрасных пара;
И один летит как ветер,
А другой силен в запряжке.
Выбирай, какого хочешь".
Молвил старый Вяйнямёйнен:
"Мне коней твоих не нужно,
Жеребцов твоих хваленых;
У меня их дома столько,
Что стоят при каждых яслях
И стоят во всяком стойле
На хребтах с водою чистой,