– Приветствую тебя, консул Рима и сын великого Цезаря, Октавиан. Рад, что наша встреча наконец-то состоялась! – высокопарно начал Лепид.

– Приветствую и тебя, великий понтифик, и я рад, что слуги Цезаря встретились не на поле брани, а в дружеской беседе! – в том же стиле ответил Октавиан.

– Что ж, видно пришло время собирать силы, а не распылять их, – продолжил Марк говорить то, о чём писалось уже ранее в посланиях.

– Приятно слушать мудрые речи из уст верного сторонника Цезаря, – Октавий лестными словами стимулировал продолжение диалога.

– Я думаю, что пора к нашей беседе подключить Марка Антония.

– Я буду только рад общению со столь великим мужем, – произнося эту фальшивую комбинацию, Октавиан едва не скривился от мысли, что ему теперь придётся часто повторять эти слова самому Марку Антонию.

Лепид потянул повод, и его лошадь стала боком к флажку, еле заметным движением головы, едва похожим на кивок, он сделал знак стоящим у кромки воды всадникам. Марк Антоний, трогая поводья, энергично ударил пятками в бока лошади, и она спешным шагом направилась к переговорщикам.

Процедура приветствия повторилась, и злейшие враги начали диалог примирения.

– Нам, цезарианцам, негоже враждовать между собой. Пора, объединившись, призвать к ответу убийц Цезаря, – начал заготовленную речь Октавиан.

– Согласен, – поддержал его Антоний, – не станем же мы до греческих календ терпеть эту свору жадных и коррумпированных болтунов?

Явно намекая на совет старейшин Рима, Антоний слегка дерзил, так как Август всё же был представителем сената, хотя и формальным. Но рисковая выходка имела под собой основание, форум не давал полномочий молодому консулу на их встречу, Октавиан не запрашивал их и сам, значит, действуя по своему усмотрению, полагался только на близкое окружение. К тому же, как донесли верные Антонию люди из Рима, сенат обошёлся с Августом неподобающим образом, как и вообще со всеми цезарианцами.

– Что может предложить сын Цезаря верным слугам отца своего? – вступил третьим в разговор Марк Лепид.

– Я предлагаю пойти по стопам учителя и, вспоминая похожую ситуацию из его правления, сделать как он, – Октавиан прокручивал фразы из заготовленной речи.

– Как я понял, речь идёт о создании нового триумвирата? – наконец-то огласил Лепид саму крамольную идею, витающую вокруг.

– Я это и имел в виду, – кивнул Октавиан.

– Столь сложный вопрос требует дополнительных согласований, потому нам понадобится времени больше, чем для простых переговоров о мире, – уточнил свою позицию Антоний.

– Чего же вы хотите? – задёргался Октавиан, бросая взволнованный взгляд в сторону Антония.

Лепид, перехватывая этот взгляд и понимая его суть, вступился за соратника, стараясь снять напряжение:

– Антоний имел в виду: негоже торопиться в столь деликатном вопросе, но и откладывать решение до греческих календ – не выход. Отсюда: нам придётся основаться здесь на неопределённое время для достижения компромисса.

– Вы предлагаете разбить здесь палатку? – уточнял молодой сенатор.

– Совершенно точно, мы это и хотели предложить, – пояснил Антоний, – погода нас балует, но сезон дождей никто не в состоянии отменить.

Вот уже третий день как прекратились непрерывные дожди, превратив пересохшие за лето ручьи в полноводные реки; осенние облака ушли, подарив голубому небу солнце, а земле тепло и утренние туманы. Но в любой момент ненастье могло вернуться.

– Я согласен, – с облегчением выдохнул Октавиан.

– Тогда разъедемся для консультаций и дачи распоряжений о создании временного лагеря, а как только он будет готов, встретимся заново, – подвёл черту предварительной стадии переговоров Лепид.