Дукан покачал головой, наконец-то, моргнул, вздохнул, вроде бы расслабился, но его голос и поза налились ещё большей тяжестью.

– Да. Ты прав, Кальдур. Я не знаю многого. Меня поставили на это место, положили мне на плечи мешок с этой ношей и сказали идти вперёд. Куда точно и когда остановиться не сказали. И какой будет цена тоже… Но… некоторые вещи мне известны, парень. Я знаю, что у тебя не было выбора. И знаю, что и сейчас всё ещё нет. И не будет.

– Что ты несёшь, старик?

– Ты будешь сражаться в этой войне, хочешь ты того или нет. Потому что, Кальдур, ты не спаситель. Ты не Избранный. Ты Избранный Проклятый. Вот ты кто.

– Что? О чём ты?

– Этого вам не рассказывают. Но я знаю. Знаю. В прошлой жизни ты совершил страшный грех. Как и всё кайрам. Ты отверг жизнь, дарованную тебе. Ты отверг все дары Светлой Госпожи, убил самого себя, очернил свою душу и теперь, если ты не очистишь её… то она пойдёт прямо на корм Морокай. Потому что она больше не достойна. В Последней Битве у Врат Её Царства и в каждом посмертии до этой Битвы, Госпожа не будет защищать твою душу. Врата для тебя закрыты. Ты будешь сам по себе, и Мрак поглотит тебя. Если ты не искупишь свою вину. Этого ты хочешь? А, парень?

Кальдур побледнел ещё больше, его прошиб пот, его перекосило от гнева и страха, их дуэль взглядов вот-вот грозилась перейти в дуэль реальную, но Дукан вдруг вздрогнул и переключился на Анижу, что снова подошла к нему.

– Что скажешь, Анижа? Её рана серьёзная?

– Скверная, господин, – Анижа поджала губы, но смотрела на него храбро. – По крайней мере, она не изошла кровью. Артерии и вены не задеты. Сейчас всё зависит от неё. Она сильная. Я думаю, ваша подруга выживет.

– Ты можешь ещё что-то для неё сделать, девочка? – Дукан подмигнул ей, но этот жест был вовсе не веселым, а скорее опасным и угрожающим.

– Да, господин, – Анижа изобразила нечто среднее между реверансом и поклоном. – Волей Светлейшей Госпожи завтра на рассвете, после того как я отдохну и проведу ритуал, я дам ей своих сил, сколько смогу.

– Тебя уже начали учить чудесам?

– Нет, господин. Я слишком молода. Но… пока никто не видел, я училась сама. По книгам.

– Спасибо тебе, дорогая моя. Я буду тебе должен.

– Не за что, господин. Я живу, чтобы служить.

– Ты хорошая девушка и верная. Но сейчас я попрошу тебя немного погулять, потому что нам с Кальдуром нужно кое-что обсудить. Ты и так наслушалась. Хорошо?

– Да, господин. Я буду сразу у входа.

В проходе она развернулась и с тревогой посмотрела на Кальдура. У того снова пошла кровь и он держал платок у брови.

Дукан подождал, пока она ушла, и его взгляд снова стал тяжёлым и неподъёмным. Но в тоже время полным чего-то ещё. Надежды ли?

– Сынок, ты проиграл ту битву, я понимаю. Тебе досталось. Но мы ещё дышим и мы ещё живы. Мы ещё не проиграли. Война идёт, пускай тебе страшно, ты устал и больше не хочешь смотреть в эту сторону… Но, парень, ты видел всё это своими глазами, так же ясно, как сейчас видишь рану это бедной девочки и мое лицо. Ты знаешь, что там, под горой, сокрыто нечто куда более ужасное, чем ты можешь себе представить. И когда оно выберется на поверхность не останется уже ни одного далекого селения, ни одного поля, ни одного уютного домика и ни одного доброго дядечки, у которого ты бы мог спрятаться и переждать бурю, парень. И я знаю, поверь мне, я знаю, как ты хочешь упасть на колени и склонить голову перед этим мечом, чтобы он наконец-то сразил тебя, чтобы он прекратил твои муки, чтобы он забрал кошмары, что стоят у тебя перед глазами и гоняться за тобой каждую ночь. А теперь посмотри на неё. Посмотри на эту маленькую девочку со стрелой в спине. Посмотри на свою подругу, которая сегодня едва-едва избежала смерти, страшной смерти, о которой не хочется даже думать. Подумай о них. Разве они должны жить в таком мире, Кальдур? Разве это правильно? Разве ты хочешь