Печь топили вечером, но уже все выдуло. Надо было сразу уснуть, как Ричард, и спать.

Прибавил фитиль в лампе: побольше света и огня-спасения. Так ведь он, огонь, угасает через минуту, убавляется спасение. Фитиль короток. Дефицит.

Нельзя посмотреть на стекло и на ночь, в темноту. Там же множество всяких вещей повстречаешь, ненужных и страшных.

Влад полностью ушел в свои мысли, и там заблудился. Как если бы человек зашел в свой знакомый лес, где он бывал и знает многие тропы, но вот заплутал что-то, и уже заблудился, и уже старательно ищет знакомую, узнаваемую тропу, которая точно выведет его.

Чужое – всегда страшит. Мысли Влада были чужие. Это были, конечно, его мысли, и он их знал, но неожиданность каждой новой мысли, неизвестность ее происхождения пугала его чуждостью.

* * *

– Подъем! Влад, вставай, завтрак готов. Лучше съесть его горячим, потом негде будет греть, печь уже протопилась. А вообще, смотри что я делаю, завтра твоя очередь. Топить печь я тебя научу, а еду готовь, как умеешь, мне почти все равно, я хоть что съем, лишь бы горячее.

Влад увидел дымящуюся кастрюлю на деревянном, из непокрашенных досок, столе. Стол был уже родным: ночью на нем стояла лампа.

При свете дня землянка не казалась страшной, как ночью. Кровать Ричарда, стол, кровать Влада – вся обстановка. Белая стена печи перегораживала весь домик на две части, в меньшей была кухня. На кухне плита, лавка, и полка. Вот и весь интерьер.

– Обстановка у тебя, конечно…

– Все строго, по-трешерски, ничего лишнего. Хорошо вот, что вторую кровать перетащил, так, это будет твоя миска, – Ричард накладывал рисовую кашу в алюминиевую тарелку. – Тут вагончик недавно сгорел, так я эту кровать оттуда взял: она одна уцелела, ну, и по мелочи там разное барахло.

– Ричь, печь-то я умею топить, я ж в деревне у деда жил.

– Поедим, я тебе покажу. Тут своя технология. Дров здесь нет, топим резиной.

– Какой резиной?

– Покрышки от машин привозят, разрезаем на куски. Горят хорошо, только быстро, и тепло не держится. Ветер, все выдувает.

– Ну нарежу я резину, долго что ли.

– Нет, Влад, ты не понимаешь, я говорю – своя технология. Ну, как ты, например, кировскую покрышку разрежешь?

– От трактора – Кировца?

– Да. Она же огромная.

– Ну, разрежу как-нибудь.

– Ладно, доедай, я тебе покажу, – незаметно усмехнулся Ричард.

Но Влад подметил эту ухмылку.

– А что еще по дежурству надо?

– Так – печь, еда, пол подмести, он хоть и земляной, но я его подметаю каждый день. Что еще… – и вода.

– А воду ты из Калауса берешь?

– Да нет, там вода болотная. Воду привозят в цистерне, там емкость есть, бетонная, туда и перекачивают.

– А откуда привозят.

– Из Маныча.

– Фи-у, – свистнул Влад, – это же целый день ехать!

– Это ты целый день ехал, потому что на вахте, а она по всем кошарам заезжает, наша точка последняя, где есть ученики.

Ричард посмотрел на Влада.

– А вообще до Маныча двадцать пять кэмэ, если по прямой.

– Рич, давай колодец выроем.

– Да он есть, на кошаре, у Тагира.

– Ну?

– Что ну? Кто тебе оттуда качать даст? Кошара к колхозу относится.

– А Маныч – не колхоз?

– Я не знаю, короче, воду привозят и все, мне-то что.

– Да нет, я так.

– Ну ладно, пойдем, Влад, я тебе все покажу, расскажу. Сегодня ознакомительный день.

Выйдя из землянки, Влад опять ощутил непонятное чувство присутствия степи, то есть свое присутствие в степи. Совершенно голая местность, без деревьев, без домов, только камыш в болоте. Яркое солнце. И ветер.

Ричард показал Владу как нужно разрезать покрышки. Сначала нужно обрезать обруч из проволоки, который идет по окружности с обеих сторон покрышки. Потом надо перерезать покрышку пополам, встать на нее обеими ногами, разжимая, и резать вдоль. Резать по одному и тому же месту, пока совсем не отрежешь. Получаются такие квадратики, чтобы было удобно класть в топку. Квадрат обмакивается в солярку, иначе он не загорится.