– думал Селезень, простит меня за то, что я напился? Не, кроме; шш; уток! Ну, что вылупился? – спросил он у глядящего на него, только что вылупившегося утёнка. Я не твоя мама» Член семейства членистоногих выражался нечленораздельно. Назойливая Муха была под мухой; носилась мухой, как угорелая. И какая муха её укусила? А всё потому, что она «залетела» Она думала, что её хахаль даже мухи не обидит. А он сделал из мухи слона… в посудной лавке. «Уж, замуж невтерпёж!» – шипела Ужиха. «Я зам. уж и зав. ТРА» – ответствовал важно Уж. «Так значит, завтра?» – обрадовалась Ужиха. Мой суженный суженый, власти удосуженный, поделись со мной лягушкой. Нет? У, жадина- ужадина!» Свинья: «Чьи псы съели чипсы? У меня к сену фобия!» Корова: «Помои, му-у, по- моему и Сомерсету Моэму, такая муть! Я сейчас поем, му-у, и сяду за поэму с названием «Утро вечера му-у, дрянней» Со мной пой, му-у; пойму по'йму» «Чья бы корова мычала» – подумала Свинья и напилась, как свинья, до поросячьего визга, хрюкая: «Не знала баба хлопоту, та й купило порося» Мышь, Як пили мышьяк. Конь, Як пили коньяк. «Я лишь на треть-як» – признался второй первому. «Так и я третьяк, только в хоккей не играю» Рыба Пила и пилила мужа и деньги. Красивая, но плаксивая Кобыла ржалавалась спесивому Мерину: «Ах, какой Буцефаллос у Коня Македонского! У тебя ж, у Мерина, с этим, жаль, умеренно» «Это- bread сивой кобылы! Вот приму лошадиную дозу, закушу удилами и покажу тебе лошадиную силу» «Не в коня корм- съязвила Кобыла. Вон Пони в попоне ест всего понимножку» «Одарёному коню в зубы не заглядывают!» «Укатали сивку крутые горки!» «У кота ли..? – встрял кот. Здесь и конь не валялся. Старый конь в пальто борозды не испортит, не испортив при этом воздуха. Впрочем, конь о четырёх ногах и тот оступается- заступился он за мерина. Зато у тебя есть бабки. А тебя, я смотрю, жаба душит» – обратился он к кобыле, увидев сидящую на ней жабу. «Жаба с возу, кобыле легче. Она- не пришей кобыле хвост. И ваще, когда коту делать нехрен, он себе яйца лижет, чтоб блестели. Я пашу на пашу, как лошадь, а меня тут всякие оскорбляют» «Шершень ля фам» – прожужжал Шершень. Гости скандировали: «Покуда едим мы- мы непобедимы!» Сморкалось. Включили иллюминацию из сверкающих пяток, блестящих яиц кота и Искрамётных статей. Такса покинула банкетный зал и вызвала такси. За рулём машины сидел таксидермист Лео Таксиль. «Довезите меня до площади Таксим в Стамбуле- попросила у него Такса. Вы случайно, не таксикоман? – А то я дрожу за свою шкуру» «Так-с! – сказал водитель. Будете оскорблять; повысим таксу! Развелось вас, как собак нерезаных» Самочувствие Таксы было так «сибе» А им навстречу Кефаль в авто спешила в автокефальную церковь. По дороге вела попадья вола, ругая (дьявола) Вол тянул волынку, а попадья пела: «В Елабуга я вела бугая. Водой из Буга я поила бугая» и «В такую шальную погоду нельзя доверяться, Вол, нам» Вела дева льва Ция. Мимо ехал на осле П. и вдруг ослеп. Повод ослабил; им он осла бил так, что осёл осел. Бороду Зубр брил и урок зубрил. «Бык не потребитель; бык производитель!» – ревел бугай, занимаясь коровосмешением. Я ж здоров, как бык. «Что в вымени тебе моём? Сперва женис* на мне, а уж потом лапай, как курица!» – возмутилась Тёлка* «Я ваш* моя Божья коровка*– воровка!» «Ты какой-то, му-у, сонный и немного муссонный. И весьма необычен, хоть слегка и набычен. Что ж, любовь добра; полюбишь и Бобра!» – вздохнула дойная по/стельная корова, обращаясь к быку, коего и след простыл. Его, как корова языком слизнула, взяв быка за рога. «Бодливой корове бог рог не даёт. Бог всё видит и шельму метит. Впрочем, они смотрятся на ней, как на корове седло. Любовь з/ла, полюбишь и козла… отпущения» – вздохнула Сидорова Коза-дереза. «Не-е, любовь слепа; полюбишь и клопа!» – думала в это время вошь в коровьей шерсти» «Любовь чиста, полюбишь и глиста» – возразил клоп- циклоп. Глист: «Любовь плоха, полюбишь и блоха. А при ловле блох должна быть спешка. Впрочем, быстро только кошки родятся, кои знают, чьё мясо съели» «Вы же вши из ума выживши» – промямлила корова. «Как хорошо, что коровы не летают!» – констатировала вошь. «Они нет, а мы, медведи да. У нас есть даже Рой Медведев» – торжественно заявил Михайло Потапыч. «И мы, ЯКи, тоже летаем» – сказал Як Йола… На кладбище хоронили двух зайцев, убитых одной пулей и подстреленных на мякине воробья и утку жёлтой прессы.