– Calins? – я наморщила лоб.

– Я тебе после ужина объясню.

Каково же было мое удивление, когда на журнальном столике, который заменял тут обеденный, появилось нечто похожее на шедевр Хуана Миро – чёрный фон тарелки, зелёный акцент гуакамоле, тёмно-красные мазки сушёных помидоров, розочки лососевой пасты, башенки круглых гренок и поверх всей композиции – вензель из веточек петрушки. Мне оставалось только ахать, потому что потревожить эту картину вилкой мог лишь бездушный варвар.

– Это закуска, – объявил Гийом, довольный произведенным эффектом.

Я выпучила глаза:

– А что, будет еще основное блюдо?!

– И даже десерт, – кивнул он.

Главным блюдом оказалось мясо по-французски под шапкой из лука, сметаны и сыра. С каждым кусочком Гийом казался всё привлекательней, всё роднее. А когда на столе появились «иль флоттант», или «плавучие острова» (легкое безе в соусе из английского крема с добавлением кофе), я уже готова была выдохнуть «Я люблю тебя».

– Дорогая, подойди на минутку, – нежно позвал он из кухни.

Я с готовностью поспешила сделать два с половиной шага, разделяющие кухню и гостиную. Вот прямо сейчас и скажу.

– Хотел объяснить тебе, как сортировать мусор, потому что заметил, что у вас в стране это не принято. Смотри, вот это, – он двумя пальцами достал из мусорного ведра стаканчик из-под йогурта и потряс им у меня перед носом, – пластик, он может быть переработан. Значит, кидаем его вот в этот пакет. В первом пакете – неперерабатываемые отходы, во втором – годные на вторсырье, в углу – банки-бутылки и всё другое стеклянное. А это, – он приподнял за хвостик почерневшую банановую кожуру, – кидаем в специальный мешочек и сразу его завязываем, чтобы мухи не налетели. Сейчас уже темно, а завтра спустимся во двор, и я покажу тебе, что в какой контейнер выбрасывать, ладно?

Я кивнула, проглотив вертевшиеся на языке три слова. Те самые, которые он ждал услышать уже несколько месяцев.

***

Нет, не запахом круассанов и не переливами аккордеона… Та-дах! Та-дах! Та-дта-та-даааах! – так началось моё первое парижское утро. Кому пришло в голову поставить контейнер для стеклотары внутри двора-колодца? Кому вздумалось выбрасывать туда пустые бутылки в восемь утра?! Определенно тому, кто даже поверхностно не знаком с законами акустики: грохот разбивающегося стекла (выброшенная в контейнер бутылка пролетает до дна около метра) уносится к небу, запертый с четырёх сторон каменными стенами, и с каждым этажом эхо усиливает его.

Гийом ушел на работу десять минут назад. Не представляю, чего ему это стоило, учитывая, что до трёх ночи мы не спали сами и мешали спать соседям слева, сверху и снизу. Я намеревалась проснуться только в половине одиннадцатого. Но соседи, видимо, решили отомстить за вчерашнее: они скрипели половицами сверху, стучали кастрюлями снизу, гремели бутылками со двора и хлопали дверьми в подъезде. Масштабы их мстительности наводили на мысль, что, возможно, в доме просто очень плохая звукоизоляция. Ещё бы, здесь квартиры закрываются одинарной деревянной дверью, а на полу лежит древний рассохшийся паркет, громко стонущий от каждого шага.

Утренняя дрёма была безжалостно изгнана, а ведь на часах не было ещё и восьми-тридцати. Я потянулась под одеялом, высунула ногу, чтобы нащупать тапки… и быстро засунула её обратно. За пределами одеяла установился ледниковый период. Испуганные мурашки бегали от затылка к пяткам и обратно, а я думала, что в мире нет совершенства. Вот Париж, отпуск, утро в постели ну давайте считать любимого человека… И холодно, как будто я попала в неотапливаемый сибирский город!