– Фелиса, нужна твоя помощь, – подлетела я к ней возле парковки.

– Розочка, и тебе привет. Что-то случилось?

– Да. Пойдем.

Я повела ее в здание академии, где направилась в туалетную комнату, и остановилась возле раковины. Сложно было просить о подобном, но к кому еще обратиться?

– Не могла бы ты включить воду?

Она игриво улыбнулась и выполнила просьбу. А я наконец умылась. Невозможность использовать самые простые знаки меня выбивала из колеи: ни подогреть еду, ни привести себя в порядок, ни наложить увлажняющую маску на лицо перед сном. Как люди вообще живут без магии?

– Спасибо.

– Что-нибудь еще?

– Да! Не хочешь со мной пожить ближайшие дни?

Фелиса недоверчиво осмотрела меня с ног до головы. Взгляд остановился на волосах. Сегодня они были заплетены в косу и свернуты сзади в тугой пучок, чтобы выглядели менее ужасно.

– Шутишь?

– Отчасти, – передернула я плечами и направилась к выходу из туалетной комнаты. – Понимаешь, нам запретили пользоваться привычными знаками.

– Как это?

– Только формульными.

Подруга – именно так мне ее уже хотелось называть – остановилась и повела головой, снова не поверив.

– Теперь я понимаю, почему портальники все так ужасно выглядят и не хотят ни с кем общаться. Разве можно запрещать пользоваться магией?

– А ты владеешь таким видом? У вас на втором курсе, если мне не изменяет память, было что-то похожее.

Фелиса хохотнула. Она огляделась и повела меня к дальнему окну главного холла.

– Мы проходили, не спорю, но то были обычные примечания, которые даже на экзамене не спрашивают. Дополнение к основной информации. Прошлый век!

– Формульный вид знаков изжил себя?

– Да, – ответила подруга с таким видом, словно я сейчас спросила глупость. – А, точно, вы же еще до истории знаков не дошли. Сперва были формульные, затем на смену им пришли шаблонные, которые просты в использовании. С ними и голову ломать не надо, и при комбинировании друг с другом можно добиться хорошего результата. А из-за формульных люди раньше начинали пользоваться магией только к годам восемнадцати.

Я потерла глаза и вздохнула. Видимо, не одну неделю мне придется еще помучаться с их освоением.

– Слушай, а репетиция у вас когда?

– Какая репетиция?

– Прячетесь? – появился из ниоткуда Майло и потрепал Фелису по плечу. – А мы переживать начали, куда это делись наши девчонки.

Я захлопала ресницами. Подруга удивилась не меньше и скинула с себя его руку.

– Тебе не кажется, что встревать в чужой разговор как минимум некультурно?

Он усмехнулся и посмотрел уже на меня. Во взгляде серых глаз вновь появилось нечто неуловимое, отчего захотелось развернуться и для собственного же блага уйти. Майло был бесспорно красив. Его игривая самоуверенность и частая улыбка подкупали и настораживали одновременно. Таких лучше обходить стороной. Друг Дрейка явно знал о своей привлекательности, пользовался ею, заманивая наивных бабочек в банку, даже не применяя сачок.

– Ладно, я тогда пойду.

– Куда? – коснулся моей руки Майло. – До занятий еще добрых пятнадцать минут.

– Мне еще… нужно конспект один забрать, – нагло соврала я и, кивнув на прощание Фелисе, поспешила во второй корпус.

Сегодня у нас намечалось знакомство с двумя новыми преподавателями. Это радовало. Казалось, куратор и Варнас нас недолюбливали, поэтому на лекциях говорили быстро, на вопросы отвечали неохотно, а теорию рассказывали довольно сухо и неинтересно, частенько оперируя неизвестными мне терминами.

Я спешила на десятый этаж на историю знаков, надеясь хотя бы в ближайшие часы узнать какую-нибудь интересную информацию, как вдруг услышала свою фамилию. Откуда? Из приоткрытой двери третьего кабинета вновь прозвучал тот же голос: