– Спасибо! – Аза махнул рукой и побежал дальше.

На рассвете рынок только разворачивался. На прилавках, стойках, бочках, голой земле продавцы выкладывали свой небогатый товар, у кого это была рыба, у кого мясо, у кого деревянные игрушки, различное барахло на тип мотков веревок и проводов. Встретилась Азе и невиданная техника, наверняка дожившая до этих лет с незапамятных времен, с кнопками и мониторами, она, конечно же, не работала. На лавку с одеждой он смотреть и не стал, подобного хлама и дома хватает, да таких продавцов вообще недолюбливают, считая их мародёрами и обитателями помоек, несмотря на то, что абсолютно каждый в жизни опробовал этот промысел на себе. Здесь ценилась хорошая обувь, не зависимо от сезона, часто спрашивали лекарства, даже просроченные на десяток лет, пользовалась спросом батарейки и любое топливо, и вообще любые носители энергии.

К еде покупатели относились ровно, поэтому нормальная коза без заметных аномальных признаков вызывала такой же восторг, как и поросший шерстью карп. Каждому жителю были знакомы последствия радиации, на двуглавых овец и пятиногих коров давно научились закрывать глаза – деваться людям было некуда. Аза слышал в разговорах, что мутация у животных проявлялась ярче и чаще, чем у человеческих существ, чего стоила одна бегающая на кривых лапах-плавниках рыба в местном пруду.

Разумеется, и люди все чаще рождались нездоровые, вот только таких детей не торопились выхаживать, возможно отсюда выросла иллюзия, что людей эта напасть обошла стороной. Люди в свою очередь мучились опухолями М17, ее называли «грязнухой» за коричневые пятна, которые появлялись как предвестники болезни. Неизбежное явление стареющего человечества. Никто не мог точно определить выскочит болячка или нет, как только человек преодолевал рубеж в тридцать лет, на него ссылалась кара в виде огромной гигантской шишки с кровавыми подтеками и желтыми пульсирующими сосудами, она могла выскочить на любой части тела, хотя чаще всего выбирала шею или лоб. Болеющие говорят, что наросты вызывают дикую боль, которая усиливается в жару, давит, душит и почти сводит с ума, поэтому все пораженные боялись наступления лета. Большинство заболевающих при начальной стадии, когда потемнение только появлялось на коже, начинали рыть землянки или уходили далеко на север, где по слухам находилось большое ущелье, и там прятались в холоде и темноте. Долго они не жили, и земляные канавы позже служили им могилами.

Аза выбрал для себя место с краю торгового ряда, уложил перед собой дощечку, чтобы выложить припасы, развязал мешок и вынул то, что лежало сверху – брошь, которую он хотел подарить женщине, имя которой даже не знал, в его немытых руках броская вещица сверкала чистыми желтыми гранями, кидая отблески на загорелое лицо Азы.

– Продаешь или меняешь? – послышался бас.

Перед ним стоял толстый бородатый мужик в шерстяном клетчатом жилете, зеленый козырек его фуражки нависал над мохнатыми бровями. За его плечом прятался худющий высокий человек в шапочке, из-под которой показывало свой край коричневое пятно на лбу. Он послушно держал большой дырявый черный зонт над головой бородача дрожащей рукой.

– Меняю. – ответил Аза.

– На что меняешь?

– На часы. Яйца и муку. Масло, соль.

– Иди к пивнушке, там спросишь Жадного, он продуктами банчит. – Словно засыпая, мямлил Бородач. – Что еще есть?

– Хорошее теплое одеяло, предлагаю керамическую посуду, ножницы и иглы, портреты, пластиковые герметичные пакеты и оружие. Ножи. Показать?

– Покажи ножи. – Мужик не проявлял должного интереса, пока Аза не вынул оружие.