Я пытаюсь ее позвать, но у меня перехватывает дыхание. Вместо этого я делаю несколько неуверенных шагов, потом срываюсь с места и бегу.

– Дилан! – удается мне выдавить из себя.

Это не может быть он, это совершенно невозможно. Но это он. Увидев его после всех этих лет, мне хочется броситься перед ним на колени. Как мой сын смог оказаться так близко от меня после того, как был так далеко все это время?

Несколько человек поворачиваются, чтобы посмотреть на меня. Мой сын и похитительница моего ребенка не оборачиваются. Может, мне так только кажется, но похоже, что она ускорила шаг. Однако недостаточно – через несколько секунд я оказываюсь рядом с ними.

– Дилан!

Я вытягиваю руку, чтобы схватить маленькую ручку, но хватаюсь за рукав его темно-синего пальто. У меня в груди бурлит адреналин. Женщина поворачивается ко мне лицом.

– Что вы делаете! Уберите руки от моего сына!

Она подхватывает Дилана на руки, делает шаг назад, и я выпускаю его пальто. У нее на лице смешались страх и ярость.

– Это мой сын, это Дилан, это мой…

Я замолкаю, когда приходит осознание. Это не мой сын. Мой сын мертв, его больше нет, а этот маленький мальчик жмется к шее своей матери, потому что его дико напугала безумная кричащая женщина. Внезапно он кажется совсем непохожим на мальчика на фотографии, он не похож на меня, на Марка, ни на кого из нашей семьи. Этот маленький мальчик находится там, где и должен находиться – на руках своей мамы. Я теряю всю свою решительность, отступая на шаг. Мне хочется бежать, но ноги не слушаются. Женщина понимает, что я больше не представляю угрозу ни для нее, ни для маленького сына, и начинает наступать на меня.

– Вы сумасшедшая? Как вы посмели хватать моего сына? Мне следовало бы позвонить в полицию. Ненормальная!

– Простите, мне очень жаль, я…

Меня подводит язык, и я не могу найти слов. Мне хочется все объяснить, но как? Как описать руки, которые всегда кажутся пустыми? Сердце, которое болит от утраты? Глаза, которые видят мертвых детей на каждом углу? Как дать кому-то понять, тем более незнакомке на улице, что значит потерять того, кого ты носила в себе?

– Конечно, вам должно быть жаль! Вы сумасшедшая.

Пока женщина не отталкивает мою руку, я не осознаю, что она все еще вытянута.

– Она же извинилась, – звучит у меня из-за спины. Голос сильный и знакомый. – Она ошиблась. Может, стоит принять ее извинения и идти туда, куда вы шли?

Я чувствую облегчение, которое разливается по всему телу, когда мне наконец удается повернуться и увидеть свою спасительницу. Кэрол. Слышу, как женщина у меня за спиной еще раз бормочет, что я сумасшедшая, но потом слышны удаляющиеся шаги – она ушла.

– Спасибо. – Я вижу людей, собравшихся вокруг. Они остановились, чтобы посмотреть представление. – О боже!

– Не обращайте внимания. – Кэрол аккуратно берет меня под руку, потом повышает голос и теперь обращается к собравшимся: – Им просто нечего делать.

Пара людей выглядит пристыженными, одна женщина пожимает плечами, группа подростков хихикает. Но они все уходят.

– С вами все в порядке? – мягко спрашивает меня Кэрол.

Со мной совсем не все в порядке, но от ее доброты у меня на глаза наворачиваются слезы. Я шмыгаю носом и киваю.

– Все будет нормально, я просто ошиблась. Сморозила глупость. А почему вы пошли за мной?

Кэрол протягивает кусочек бумаги.

– Вы это уронили, когда доставали кошелек.

Я не узнаю бумажку, но рука автоматически тянется вперед. Это вырезка из газеты, когда я подношу ее поближе к глазам, то все понимаю. На меня с черно-белой фотографии смотрит мой сын. Эта фотография была сделана через несколько дней после его рождения. Заголовка нет, но даже по прошествии стольких лет я его помню: «Мать получила шесть лет за убийство сына».