– Может, поговорим по душам?

– Не, завтра на работу.

Именно так наш разговор по душам и закончился, не успев начаться.

Эго. Если он не может сесть и обсудить с тобой все, что тебя волнует, перестань с ним ложиться.

– Я понимаю. Я даже знаю почему, ведь разговоры по душам, по сути, это раздевание, после них мы всегда чувствуем ответственность. Я чувствую ее, даже когда раздеваюсь перед зеркалом. Кто там? Там я, которую прежде всего надо полюбить, а не карать по мелочам, будь то лишняя жиринка или морщинка. Полюбить такую, какая есть, была, будет. Улыбнуться, как порой улыбаешься первому встречному. Всякая большая любовь начинается с влюбленности. Поймать эту искру влюбленности между собой и своим отражением, чтобы каждая следующая встреча приносила еще больше радости.

Однажды, вместо того чтобы пялиться в телефон и восхищаться чужими локациями, пляжами и лежащими там под фотошопом телами, я посмотрела на свое. Это было не так просто. Потому что невольно начинаешь сравнивать. Сравнивать – это слишком просто, слишком болезненно и слишком бесперспективно. Гораздо сложнее что-то сделать. Хватит сравнивать чужую жизнь со своей. Она же чужая. Никому не нравится, когда их сравнивают, вашему телу тоже. День ото дня я скидывала одежду, подходила к зеркалу, стараясь полюбить свою шею, плечи, грудь, ноги! Потом десять отжиманий, прыжков, наклонов, приседаний или других активностей, снова к зеркалу, я чувствовала, что любовь эта становилась только сильнее.

– Что ты там делаешь, дурочка моя? Хватит уже приседать, я тебя и так люблю.

Потом я села читать про абьюз. И нашла в своих отношениях все многообразие видов. Разве что физики еще не было, но вот экономика, психология, секс – да. Мой Артурчик поставил меня в неудобную позу, предполагая, что так можно воспитать во мне терпение. Я забила на свою работу, на себя, на друзей, у него был стопроцентный аргумент, он каждый день охотится на мамонта, убивает его и приносит домой. Он добытчик. Было только одно но – дом был мой. И как только я напоминала ему об этом, все в доме начинало двигаться, от посуды до мебели. Дом летающих кинжалов. Конечно, не так красиво, как в одноименном фильме, но что-то близкое. Острые слова пролетали тут и там, только успевала уворачиваться. Угрозы, унижения, брань. Оружие, которое должно было убить во мне самооценку. Оказывается, у абьюзеров это называется воспитание.

Я позволила себя втянуть в экономическую зависимость и попала в ловушку, где дичь не имеет права голоса, права выбора, потому что Артур знает лучше, что девушке надо и почем.

– А я тебе говорила – не бросай работу, независимость самая сильная сторона любых отношений.

Мой круг общения сужался, скорее, это был уже не круг, а игольное ушко, через которое я пыталась пронизать единственную оставшуюся нить, я пыталась дозвониться до матери и шепнуть ей на ушко, но маму расстраивать по пустякам не хотелось. Возможно, я боялась, что она мне ответит так же, как вчера Артурчик в постели на мое:

– Мне больно.

– Потерпи.

Я жила в этой камере пыток, в кошмарном плену собственных страхов и моральных побоев, без какой-либо поддержки. Поделиться было не с кем, от родителей можно было только огрести добавки, у сестры своих проблем хватало. Впрочем, не знаю, почему никогда не обращалась к ней за помощью? Может быть, считала, что она недостаточно компетентна. Может, считала, что она начнет меня критиковать. В общем, как обычно, считала я так себе.

Эго. Я не понимаю, как ты вообще могла спать с этим козлом? Сразу было видно, что он абьюзер: во-первых, он всегда торопился, никаких прелюдий, во-вторых, был скучен до безобразия, будто по инструкции: здесь поцеловать, там погладить, потом войти и в конце крикнуть: «Как я люблю тебя», в-третьих, всегда норовил сделать больно, то выкручивал соски, будто искал любимую радиоволну, то шлепал по попе, будто изгонял дьявола, то тянул за волосы, как за вожжи, и все время в носках. Что это за любовь такая? Когда у него так противно потели ладони и еще тянулась слюна, когда он кончал.