А тогда у меня кровь пульсировала в ритме её песен. И мурашки по коже бегали от её голоса. И внутри, знаете, такая тугая волна в области солнечного сплетения, поднимается и распирает грудь, аж задыхаешься от счастья – а на другой песне, сердце ухает вниз и во всем теле, в голове, в животе, в глазах – чёрная горечь и безысходная печаль.

Я слушал её песни всю свою жизнь. И буду их слушать ещё, сколько мне там отмерено. Каждый раз, когда новый альбом выходил, я боялся разочарования – а вдруг, ёлки-моталки, пропадёт эта магия, от которой у меня вскипает кровь.

Нет, не пропадает. Я меняюсь – и она меняется. Но вот та дверца, через которую она получает от высшего свои песни – она со временем всё шире. И поэтому я всё так же безнадёжно влюблён в неё – хоть никогда в жизни её не видел.

– Деда! А ты почему к ней не пришел ни разу? Ну, не попытался познакомиться?

– Ээээ… ну… понимаешь… как бы это… страшно было. Где я и где она. Не будь, как дедушка. А то так и помрёшь ссыклом. Да, к тому же, я понимаю, что влюблён в образ, а каков человек на самом деле – я ж и не знаю. Знаю, что гарантированно другой, НЕ такой, как образ. Ну и как-то… незачем уже.

И вот, понимаешь, я ведь даже на концерт ни разу не сходил. Почему же интроверты все не ходят на концерты? Потому что там толпа мозг поставит на попа!

А знаешь, хочется. Вот прям хочется сходить.

Ну, в самом деле. Вот я не люблю концертов, они мне неприятны. Там много людей, они все как-то себя ведут. Некоторые плохо. И они мне мешают слушать.

Но, с другой стороны – там, на концерте, где на сцене стоят живые люди и делают музыку… Если повезёт – поймаешь волну… Которая от них. Которую они из себя как-то достают.

Я понял, в чем секрет. Надо настраиваться на эту волну заранее. Когда собираешься, когда одеваешься. Когда едешь – вот это волнение в животе, вот эта приподнятость, с оттенком лёгкой тревоги.

Когда заходишь в фойе – и там запах тонкой театральной пыли и многих-многих эмоций, оставленных здесь тысячами людей.

Решено.

Пойду.

Взгляд сбоку, скрытно и тайно.

Маша носит короткую стрижку, джинсы, куртку. Ни платьев, ни украшений. Маша как будто готова к драке – или к спасению кого-то из горящего БТР. Ее голос спокоен, надтреснут слегка, богат интонациями, среди которых преобладает ирония – ну, может быть, чуть-чуть пафоса.

Маша мечтает влюбиться – по-настоящему, наотмашь, навзничь, вдребодан – причёсанных и аккуратных романтических историй она не приемлет. Маша курит крепкие сигареты и отчётливо спокойно произносит “какой мерзкий ярис!” – это она так комментирует события на дороге, когда ведёт машину.

Водит Маша уверенно и агрессивно, и это не танец, это прорыв танковой бригады к намеченной высоте. Внутри Машиной машины всегда спокойно, как в центре циклона. Как в какой-нибудь старой квартире, где можно курить и вести длинные разговоры о смыслах.

Маша мгновенно принимает решения. И при этом – сомневается почти всегда.

Маша, стройная, как натянутая струна – но не та, которая на гитаре. Та, которой можно резать все, что мягче – сыр, дерево, людей, здания и города, судебные решения, крылья самолётов, вековые традиции и рекомендации врачей.

Маше найти бы человека, который на такой струне сыграет мягкую красивую мелодию – ведь в Маше такая есть. Когда я смотрю на неё, я слышу “Зелёные рукава”. Жаль, что играть не умею – да и не тот я музыкант, не тот.

А может и найдётся тот?

Ну, мало ли.

Если тебе отзывается этот месседж, напиши ей. Как знать, а вдруг оно вот такое, твоё взрывоопасное счастье?

Я снова в затруднении. Опубликовал пост про то, что я напишу прикольное объявление, если вам надо чего-нибудь продать. Я-то был уверен, что никто не обратится, аж целая Тыща рублей!