– Привет, можно присесть.

– Конечно, садись.

Она тоже заказала кофе и мороженное.

– Меня зовут Ислейдис.

– Очень приятно, Наталья.

– О, неужели ты – русская?

– Да, все верно.

– Ты не представляешь, но мои родители познакомились, учась в одном университете в Одессе.

– О, серьезно?

– Да, они отлично говорят по-русски. А я вот только «добрый день» и «спасибо» помню. Что ты делаешь в Гаване?

– Я на каникулах. А Ты?

– У меня сейчас в университете практика, но можно тоже считать, что каникулы.

– Что ты изучаешь?

– Информационные технологии в атомной энергетике.

– Обалдеть! А по виду ты искусствовед или филолог.

Она засмеялась.

– Как же можно изучать информационные технологии без интернета?

– Интернет есть в университете. У меня есть фейсбук, а у тебя?

– Да, можем зафрендиться.

Она записала мой фейсбук и почту.

– На Кубе хорошее образование. Жаль, что применять знания потом особо негде. Все стараются уехать, а потом не могут жить без Кубы и возвращаются, как мои родители, или приезжают сюда так часто, как могут, живя в других странах.

– И куда же отсюда можно уехать?

– Легче всего в Россию и Эквадор, а оттуда потом куда угодно. Или выйти замуж, жениться на иностранце, многие так и делают.

Дождь потихоньку заканчивался.

– А ты не знаешь, я правильно иду на смотровую?

– Имеешь ввиду монумент Хосе Марти на площади революции?

– Точно.

– Да, я могу тебя немного проводить, мне в ту же сторону, только он, наверное, сегодня не работает.

– Тогда пойдем.

Мы дошли до конца бульвара, свернули на другой, прошли стадион и автовокзал, фотографируясь по дороге.

Ислейдис сказала, что на Кубе дела были очень плохо, когда распался Советский Союз, они едва концы с концами сводили. Потом поняли, что помощи больше не будет, и как-то начали сами справляться. Но были очень сердиты на Россию. Открылись для туризма, приложили усилия в сельском хозяйстве, наладили импорт рома и сигар. А сейчас им, по большому счету все равно, из какой страны турист, главное, чтобы деньги платил. А молодежь думает совсем не так, как их родители и уж тем более старшее поколение, совершившее революцию. Все понимают, что нужно менять страну и порядки.

Я еще хорошо помню, как у нас совершался переход к капитализму, и прониклась искренним сочувствием к кубинцам. Мы немного помолчали, думая каждая о своем.

– Кстати, а ты не знаешь, где продаются авиабилеты? Ну, или, как мне с Кубы уехать, может быть, на корабле можно?

Ислейдис засмеялась.

– На корабле никак нельзя, у нас же эмбарго. Даже на Ямайку не уплывешь. Разве только вплавь нелегально. Авиакомпании тут неподалеку, – Она взяла мою карту, посмотрела и указала на уже обведенный Мириам кружок.

– Даже если там не продают, они знают где, ты еще можешь успеть туда. А вот и монумент, – она показала рукой, – Счастливо, мне дальше. Увидимся в фейсбуке.

– Спасибо за компанию! Отправлю тебе фотографии на почту, как только доберусь до интернета. Впрочем, это не так уж и плохо, отдохнуть от него.

На том мы и расстались. Через полгода я получила от Ислейдис письмо с просьбой сделать ей приглашение в Россию. Потом она написала, что учится в Новосибирске и хочет перебраться в Москву и пожить у меня пару месяцев. Сейчас она живет в США, поближе к дому. Невероятная целеустремленность.

Я дошла до высоченного монумента, выяснила, что сегодня действительно выходной, запомнила их график работы и поспешила в сторону кружочка на карте под возобновившимся дождем. Поймала жигуленок неожиданного цвета морской волны. Водитель в военной форме знал только испанский, я показала ему карту, он энергично закивал и довез меня пол дороги. Развел руками, показывая, что ему дальше не по пути и отказался от денег.