– Передайте от меня поклон его спасительнице, и скажите, она большой молодец, всё сделала грамотно. Отчаянная женщина, даже я на такое, не решилась бы. Вскрывать гематому на голове?! Зато, как быстро всё зарубцевалось, и на лице отёка нет. Через неделю, надеюсь, поднимется с пастели. Сейчас тревожить его нельзя, – успокоила она отца.

Спросила про маму.

– Слава Богу, поправляется. Спасибо вам за всё, – довольный результатом осмотра произнёс отец.

Врачи ушли. Поднялся я ночью, через два дня. К приезду мамы я окреп. На улицу она после больницы ещё не выходила. Мы, по понятным причинам, ещё долго маме ничего не рассказывали. Когда отец меня купал, то был вынужден, еще два месяца прикрывать мою спину, пока не сошла синяки.

Большой проказник.

Четвёртое воспоминание из моей жизни…

Нам дали квартиру.

Наконец к новому году освободили нашу квартиру. Как все радовались. Особенно мы с Алёнкой. Начальник станции Сидляров отдал папе ключи. Мы пошли смотреть. Это были хоромы после нашей комнатушки. Одна кухня – гостиная тридцать метров квадратных. Спальня, совмещённая с залом – двадцать метров. Множество встроенных шкафов, кладовок и антресолей. В каждой комнате по окну с метровыми подоконниками. На кухне плита больше нашей с духовкой и двумя конфорками. В зале высокая печка – голландка, для отопления комнат. На входе закрытый большой коридор, восемь метров квадратных, относившийся только к нашей квартире, находившийся на входе в неё. Получается, чтобы попасть в квартиру, нужно было открыть два замка. Отец закрыл одну входную дверь, открыл двери в гостиную, в зал. Включил свет в коридоре. Сначала мы с Алёнкой бегали друг за другом по всей квартире. Через коридор, гостиную, зал. Родители убирались. Устав от гонок мы сели на стулья и отдохнули. Потом развернули их и влезли на подоконник. Окно с гостиной выходило на перрон, как и у тёти Гали.

Вот здорово, мы наблюдали за прибывающими поездами. Люди на перроне с высоты второго этажа казались, какими-то не такими. Они суетливо спешили во время посадки, как будто поезд мог уйти без них, толкали друг друга, двигались туда суда в ожидании поезда, как будто это могло ускорить его прибытие. Галдели так громко, что даже было слышно у нас в квартире через открытую форточку. Чем – то напоминали муравьев в муравейнике. Только те в отличие от людей, молча, делали дела нужные. По соседним путям проходили товарняки без остановки. Составы были длинными, иногда их тащили два больших паровоза. Я уже умел считать, и от нечего делать считал их вслух, чтобы родители похвалили меня. Маленький маневровый паровоз, пыхтя своим стареньким котлом, таскал вагоны сюда – туда. В квартире было жарко, хотя за окном зима. В окне гостиной и одном окне в зале открыты форточки. Окна в гостиной и одно окно в зале выходили на перрон, поэтому сквозняка не было. Отец несколько дней накануне топил печки антрацитом, и на ночь открывал ещё одну форточку во втором окне зала, устраивал сквозняк в квартире и говорил маме:

– Пусть выветрится дух от старых жильцов и их вещей.