На следующий день у меня был выпускной бал в гимназии. На бал я вообще собирался идти в костюме, как и полагается, но при +35 градусах это было бы смертельным номером. Я пришел, в том же прикиде, в котором праздновал проводы с друзьями. Одноклассники тоже были весьма удивлены моему виду и прическе. О бале особо говорить нечего. Единственное, о чем все меня спрашивали, – куда же делись мои волосы. На что я всем давал один и тот же ответ про армию. А в армии мне надо было уже быть послезавтра.

Но нет. Все же было еще кое-что, о чем стоит написать. Во время бала все, конечно же, старались сесть за столы исходя из круга общения. За нашим столом сидел практически весь наш курс русского языка плюс некоторые привели с собой родителей или свою пару. Чего я не ожидал, так это того, что родители одной моей еврейской одноклассницы будто бы гордились тем, что я иду в армию. Они, наверное, как минимум два раза пили за мою службу, хотя она еще и не начиналась. Все остальные отнеслись к этому более нейтрально. Я и не рассчитывал на какую-то особую реакцию на мою службу со стороны людей, с которыми я общался в школе. Так, например, мой учитель по политике часто говорил на уроках, что если он узнает, что кто то из нас пошел в армию, то он тому при встрече набьет морду. Безусловно, учитель по политике не должен пропагандировать свою точку зрения перед учениками, но это другая история. Почему же именно родители моей еврейской одноклассницы были так рады, что я иду в армию, для меня так и осталось загадкой. Я могу только предположить, что, возможно, они были рады тому, что остались еще молодые люди, которые не косят от армии. Ведь в Германии это совсем несложное дело. А может, они посчитали меня смелым или что-то в этом роде. Вероятно, что на то у них могли быть и другие причины. В любом случае мне от этого хуже не стало. Как и полагается для выпускного, к концу мероприятия мое состояние было таким, что я, наверное, добрался бы домой с большими приключениями и как минимум пару раз где-нибудь бы заснул. К счастью, один мой хороший друг жил недалеко от того места, где проходил наш праздник. Я заночевал у него.

Проводы с семьей прошли по-семейному тепло – с водкой и шашлыком на природе. Участники торжества мужского пола вспоминали свои истории со времен советской армии и рассказывали их, можно сказать, в качестве наставления или моральной подготовки к армии. Женская же часть беспокоилась и все выспрашивала меня, хорошо ли в армии кормят и одевают, нет ли там дедовщины? Мои проводы, как с друзьями, так и с семьей, стоит, на мой взгляд, считать скорее символическими. Ведь все прекрасно знали, что увидят меня уже через две недели на выходные, а вовсе не через год или два, как в России или СССР. Праздновали скорее начало нового этапа моей жизни. Закончились долгие тринадцать лет школы, и началась новая жизнь.

Проснулся я утром. Это утро было в последний раз таким, каким оно больше, наверное, никогда уже не будет. Меня разбудили лучи утреннего летнего солнца. Я тихо открыл глаза и, то посматривая в окно на голубое небо, то смотря в потолок, думал. Я думал о том, что это вот последнее утро, в которое я проснулся как обычный парень, два дня назад закончивший школу. Тринадцать лет я вот так вставал и шел в школу. А теперь я больше не буду вот так вставать, чтобы пойти в школу. Я только сейчас осознал, что произошло за последние дни. Я осознал, как изменилась жизнь и как она еще изменится. Привычного уклада вскоре не станет. Вместо него появится новый порядок вещей, о котором я, может, многое слышал, но лишь немногое знаю на практике. Я понял, что скоро стану солдатом. Что на самом деле значит, стать и быть солдатом, я тогда еще не совсем понимал. Я и сейчас, честно говоря, еще не до конца понимаю глубину этого слова. И все же, я уверен, что моего нынешнего понимания должно хватить, что бы посвятить этому целую книгу.