Тут глаза Африкантова хищно блеснули; экстрасенс же в ответ на заявление профессора добродушно рассмеялся, после чего ответил ученому мужу:

– Не хотите, и не надо. Ваше присутствие совсем не обязательно.

– А как же тогда вы сумеете сравнить астральные генетики двух эфирных тел, живого и мертвого, если меня рядом не будет?

– Да тут никаких проблем – генетика вашего астрального тела была мной зафиксирована в ходе вашего погружения в прошлое. Произошло это благодаря взаимодействию моего биоизлучения с базовыми элементами вашей эфирной плоти. Я выстрелил в нее пучком моих биоволн, они прошли сквозь ваше астральное тело и затем оказались зафиксированными на пленке, покрытой специальным органическим составом. Словом, имело место что-то вроде астрального рентгена. А вот с останками эфирного тела вашего предыдущего воплощения будет посложнее. Как-никак до них еще потребуется докопаться.

Тут некая мысль пришла в голову экстрасенса, он усмехнулся и сказал:

– Да, Иван Павлович, не завидую я одному из диссертантов! Не завидую!

4

Защита диссертации второго соискателя докторской степени затянулась до самой ночи, страсти разыгрались нешуточные. Удивляться тут было нечему – диссертант, специалист в области теории поверхностных явлений, посмел предложить свою собственную теорию капиллярных сил, идущую в разрез с общепризнанной точкой зрения. Словом, полнейший еретизм. Такое, как хорошо известно, в научном мире так просто обычно не проходит. Короче, не высовывайся раньше времени. Ты что, умней всех? Ты что, второй Ньютон? Ты пока что даже не доктор наук, так что будь поскромней! Итак, страсти бушевали вовсю, и больше всех усердствовал профессор Африкантов. Усилия Ивана Павловича не были напрасны – соискатель докторской степени не набрал нужного количества голосов «за» и, стало быть, не сумел защитить диссертацию. Услышав результаты голосования, Иван Павлович испытал чувство глубокого удовлетворения, которое сменилось чувством изумления при виде вошедшего в зал заседаний экстрасенса. Уж чего-чего, но явления Владимира Яковлевича ученому совету физического факультета почтенный профессор никак не ожидал.

– Как вы здесь оказались? – с удивлением спросил Африкантов. – И время позднее, да и вы должны были сегодня вечером участвовать в совсем другом… э… сеансе.

Экстрасенс не замедлил с ответом:

– Сеанс завершен, и я поспешил сюда, надеясь смягчить ваш гнев в адрес одного из соискателей. Да вот, к сожалению, опоздал.

– Мой гнев вы бы не смягчили, – отрезал Иван Павлович.

– Даже если бы я довел до вашего сведения, кем вы были в своем предыдущем воплощении?

– Ну и кем же я был? – задал вполне естественный вопрос Африкантов, резко понизив голос – а то, не дай Бог, коллеги услышат, то, что им совсем не надо знать: железный материалист и борец со всяческой лженаукой Африкантов, и на тебе, в спиритизм ударился.

– Кем вы были? – экстрасенс пристально поглядел в глаза профессора, сделал паузу и очень тихо сказал. – Вы были Торквемадой, Великим инквизитором, религиозным фанатиком. Вы без долгого раздумья посылали на костер так называемых еретиков, людей, выражавших сомнения в догматах христианской церкви. И в своем новом воплощении вы так же беспощадны к так называемым научным еретикам. Сегодняшняя защита прямое тому подтверждение.

Тут экстрасенс печально улыбнулся и добавил к ранее сказанному:

– Я очень надеялся, что, сообщив профессору Африкантову об одном из его предыдущих воплощений, смягчу немного его сердце. К сожалению, я опоздал. Увы, Иван Павлович, в двадцатом веке вы оказались столь же жестоким, как и много лет назад, в конце пятнадцатого-начале шестнадцатого веков. На смену религиозному фанатику пришел фанатизм научный. Бог вам судья, профессор!